Супруги сообщили нам, что гостиная разделена на две комнаты и что, если открыть потайные раздвижные двери, она способна вместить две сотни человек. Буфет предполагалось расположить в столовой, а по всему нижнему этажу расставить кресла и столики, чтобы гостям не пришлось держать тарелки в руках. Когда мы уже собирались уходить, снова появился Винсент Слейтер и сообщил, что мистер Кэррингтон намерен взять все расходы по организации приема на себя. Не успела я даже поблагодарить его, как Слейтер добавил:
— Мы пригласили фотографа, который сделает снимки, и просим, чтобы ваши гости не пользовались собственными камерами.
— Как вы, наверное, предполагаете, мы намерены вкратце рассказать присутствующим о нашей программе ликвидации неграмотности, — сказала я ему. — Было бы очень здорово, если бы мистер Кэррингтон выступил с небольшой приветственной речью.
— Он планирует выступить, — заверил меня Слейтер, потом добавил: — Кстати, пока не забыл: лестницы на второй этаж, разумеется, будут перегорожены.
А я-то надеялась тайком пробраться наверх и взглянуть на часовню глазами взрослого человека. На протяжении всех этих лет у меня время от времени возникало искушение рассказать Мэгги о перепалке, свидетельницей которой стала, но она отругала бы меня за то, что я забралась в чужой дом, и, потом, что, собственно, я могла рассказать? Я слышала, как мужчина и женщина ссорились из-за денег. Если бы я считала, что их разговор имел какое-то отношение к исчезновению Сьюзен Олторп, то непременно заявила бы в полицию, несмотря на то что прошло уже столько лет. Но уж что-что, а вымогать у кого-то деньги у Сьюзен Олторп не было совершенно никакой необходимости, и потому единственное, к чему привела бы моя откровенность, это то, что все узнали бы, какой любопытной я была в шесть лет.
Перед уходом я все же бросила взгляд в сторону коридора в надежде увидеть, как дверь библиотеки распахнется и оттуда покажется Питер Кэррингтон. Вообще-то, по моим сведениям, он должен был находиться на другом конце света. Однако многие руководящие работники берут в пятницу после Дня благодарения отгул, и я в своем воображении рисовала себе, как наткнусь на него, если он дома.
Моим фантазиям не суждено было сбыться. Пришлось довольствоваться мыслью о том, что до шестого декабря осталось меньше двух недель, и тогда-то я точно его увижу. После этого я попыталась заставить себя не думать о том, что если Питера по какой-то причине не окажется на этом приеме, я буду жестоко разочарована. Я встречалась с Гленном Тейлором, доктором наук, заместителем декана естественнонаучного факультета в Колумбийском университете, и встречи наши становились все регулярней. Мы с ним познакомились в «Старбаксе» и тем самым подкрепили репутацию этого заведения как отличного места, где одиночки могут завести себе друзей.
Гленну тридцать два года, в Нью-Йорк он перебрался из Санта-Барбары и, как истый калифорниец, отличается непробиваемым спокойствием. Он и выглядит так, словно только что из тех мест: даже спустя шесть лет, проведенных в Уэст-Сайде, волосы у него до сих пор кажутся выгоревшими от солнца. У него достаточно высокий рост, чтобы я, даже надев туфли на каблуках, все равно оставалась чуточку ниже, и он такой же завзятый театрал, как и я. Пожалуй, за последнюю пару лет мы с ним побывали на большинстве бродвейских и внебродвейских постановок — по льготным билетам, разумеется. О годовых премиях, которые получают библиотекари, не пишут ни в одной деловой рубрике, а Гленн до сих пор не расплатился с кредитом, который брал на учебу.
Мы с ним по-своему любим друг друга и, безусловно, друг на друга полагаемся. Иногда Гленн даже пускается в рассуждения относительно того, что с моими способностями к литературе и его — к точным наукам у нас есть все шансы произвести на свет потрясающего отпрыска. Но я отдаю себе отчет в том, что на Джен Эйр с мистером Рочестером или на Кэти с Хитклиффом мы с ним никак не тянем. Может, конечно, я слишком высоко подняла планку, но у меня с юных лет слабость к классическим любовным романам сестер Бронте.
С самого начала Питер Кэррингтон чем-то заинтриговал меня, и, пожалуй, я начала понимать, чем именно. Когда я увидела, как он сидит в одиночестве в своем похожем на средневековый замок особняке, этот образ запал мне в душу. Жаль, мне не удалось увидеть, что за книгу он тогда читал. Если я тоже ее читала, может быть, я смогла бы задержаться на несколько минут и обсудить ее с ним.