— В таком случае, полагаю, вы не должны исключать, что со Сьюзен Олторп произошло то же самое? — парировала я. — Ведь ее тело тоже не нашли. Может, ее жизнь тоже внезапно стала невыносимой.
— Сьюзен была молодой и здоровой девушкой, красивой и талантливой. Она училась в Принстоне и собиралась вступить во владение средствами трастового фонда, который позволил бы ей жить припеваючи. К тому же она была очень популярна и у нее не было отбою от кавалеров. Боюсь, ваше сравнение неуместно.
— Это Питер Кэррингтон что-то с ней сделал. Готова поручиться, он ее приревновал, — произнесла Мэгги тоном верховного судьи, провозглашающего вердикт. — Пока не утонула его жена, я не была до конца уверена в его виновности, но после стало совершенно ясно: кто убил один раз, убьет и другой. Что же до моего зятя, полагаю, он был достаточно угнетен, чтобы решить, будто окажет Кей услугу, если обеспечит ей образование.
В тот вечер паста не лезла мне в горло, а когда Мэгги принялась обсуждать визит Греко, мне стало и вовсе тошно.
— Может, он и такой умный, как о нем говорят, но когда он заявил, что твой отец мог вот так тебя бросить, он очень заблуждался.
Нет, отец не мог меня бросить, но Греко говорил не об этом. Он подозревал, что отец вынужденно изобразил видимость собственного исчезновения из-за того, что случилось со Сьюзен Олторп.
7
Пошел снег. Николас Греко едва замечал невесомые влажные снежинки, оседавшие на лице, пока он стоял, глядя на окна картинной галереи на втором этаже одного из домов по 57-й Западной улице. Галерея носила имя Ричарда Уокера.
Об Уокере он уже кое-что знал. Сорок шесть лет, дважды разведен, сын Элейн Уокер Кэррингтон, репутация в художественном мире неважная, и, без сомнения, живет на широкую ногу благодаря мамочке, которая удачно вышла замуж за баснословное состояние Кэррингтонов. Уокер тоже присутствовал на том злополучном приеме, после которого исчезла Сьюзен Олторп. Если верить материалам уголовного дела, после того как вечеринка закончилась, он уехал в свою квартиру на Манхэттене.
Греко открыл входную дверь в здание, миновал охранника и поднялся по лестнице на второй этаж, где располагалась галерея. Улыбающаяся секретарша немедленно впустила его внутрь.
— Мистер Уокер вас ждет, — прощебетала она. — Только придется немного подождать, он проводит телефонные переговоры. Почему бы вам не взглянуть пока на нашу новую экспозицию? Мы сейчас выставляем работы одной потрясающей молодой художницы, от которой критики просто без ума.
«В жизни не слышал более неискренней речи, — подумал Греко. — Уокер, небось, у себя в кабинете разгадывает кроссворд».
В галерее, которая своими голыми белыми стенами и темно-серым ковровым покрытием нагоняла на него тоску, не было ни одного посетителя. Греко принялся переходить от одного полотна к другому, делая вид, что внимательно их разглядывает. Все они изображали городские трущобы. Он добрался до предпоследней из двадцати с лишним картин, когда за спиной у него раздался голос:
— Не улавливаете в этом полотне особенного сходства с Эдвардом Хоппером?
«Ни малейшего», — подумал Греко и, хмыкнув что-то неопределенное, обернулся, очутившись лицом к лицу с Ричардом Уокером. «А он выглядит моложе своих сорока шести», — была его первая мысль. Самым примечательным в облике Уокера были его глаза — темно-синие, как сапфиры, и широко расставленные. Черты лица у него были грубоваты, а сам — среднего роста, коренастый, как боксер, с толстыми ручищами. Он органичней смотрелся бы в спортивном зале, чем в художественной галерее. Надетый на Уокере темно-синий костюм был явно недешевым, но сидел на его массивной фигуре не лучшим образом.
Когда стало ясно, что Греко не имеет ни малейшего желания беседовать об искусстве, Уокер предложил ему пройти в кабинет. По пути он без умолку разглагольствовал о том, скольким семейным состояниям положили начало люди, способные разглядеть в безвестном художнике гения.
— Разумеется, такое случается не только в искусстве, — сказал он, обогнув свой стол и подав Греко знак присаживаться в кресло напротив. — Мой дед очень любил рассказывать историю о том, как Макс Хирш, легендарный объездчик, упустил возможность купить лучшего в истории скакового жеребца, Воителя, за сотню долларов. Вы любите скачки, мистер Греко?