— Женщина клялась, что просит у него денег в последний раз, — сделала я отчаянную попытку переменить тему.
— Ну прямо как я, — фыркнула Элейн.
— В общем, это уже неважно. Я и не вспомнила бы об этом эпизоде, если бы вы не заговорили о часовне, Ричард, — сказала я.
Гэри Барр, стоявший у меня за спиной, как раз собирался подлить вина в мой бокал. В следующее мгновение, к нашему обоюдному смятению, вино полилось мне за шиворот.
30
Как Барбара Краузе и обещала Тому Морану, вечером после предъявления обвинения они отправились праздновать свой успех в «Стоуни-Хилл-инн», их излюбленный ресторанчик в Хакенсаке. Под седло барашка они обсуждали неожиданное появление Филипа Мередита и его пылкое выступление.
— А знаешь, если бы нам удалось заставить Кэррингтона признаться в убийстве не только Сьюзен Олторп, но и своей жены, я, пожалуй, согласилась бы скостить ему срок.
— Чего-чего, а этого я от вас не ожидал, босс, — возмутился Моран.
— Я знаю. И все же, хотя я и думаю, что по делу Олторп мы добьемся его осуждения, обольщаться, что это будет легкая победа, не стоит. Мария Вальдес все-таки выставила себя ненадежным свидетелем, тут уж ничего не попишешь. А у Кэррингтона отменные адвокаты. Придется попотеть.
Моран кивнул.
— Я знаю. Видел сегодня двоих с Кэррингтоном. Того, что они зарабатывают за день, хватило бы моим детям на брекеты.
— Давай-ка это обсудим, — сказала Краузе. — Если он признает себя виновным не только по делу Олторп, но и в убийстве своей жены, мы можем предложить ему без суда тридцать лет без права досрочного освобождения. Будем говорить откровенно, сейчас у нас недостаточно улик, чтобы обвинить его в убийстве жены, но он ведь понимает, что на суде такие улики могут всплыть и тогда он получит на полную катушку. А так выйдет из тюрьмы в семьдесят с небольшим и на свои денежки будет жить припеваючи. Если он примет наше предложение, мы добьемся осуждения, а он получит шанс выйти на свободу, если доживет.
— Ты прекрасно знаешь, я была бы только рада поучаствовать в судебном процессе, — продолжала Краузе. — Но тут есть еще один момент. Я о родственниках этих жертв. Ты видел сегодня и мать Сьюзен Олторп, и брата Грейс Кэррингтон. Миссис Олторп не доживет до суда, но если Кэррингтон признается сам, возможно, она еще успеет увидеть, как ему вынесут приговор. И еще. Если он признается, это даст возможность предъявить ему гражданский иск.
— Не думаю, чтобы Олторпы нуждались в деньгах, — равнодушно заметил Моран.
— Они «бедные» миллионеры, — возразила Барбара Краузе. — Как тебе определение? Оно относится ко всем, чье состояние недотягивает до пяти миллионов. Я вычитала это в каком-то журнале. Получив компенсацию, они смогут сделать щедрое пожертвование в память о Сьюзен какой-нибудь больнице или ее колледжу. Да и Филип Мередит, судя по тому, что нам о нем известно, звезд с неба не хватает, а у него трое детей, которых нужно кормить.
— Значит, вы серьезно намерены предложить адвокатам Кэррингтона досудебное соглашение? — спросил Моран.
— Скажем так: я обдумываю такую возможность. Это ни к чему меня не обязывает. Как бы там ни было, барашек был изумительный. Эх, гулять так гулять! Закажем десерт.
31
Я видела, что после ужина Питер немного успокоился. Как только с едой было покончено, мы выпили кофе в библиотеке, и все остальные засобирались по домам. Ричард иногда оставался ночевать у Элейн, но на этот раз собирался вернуться на Манхэттен, где у него в гостинице «Карлайл» была назначена встреча с одной молодой художницей.
— Она очень талантливая, как мне кажется, — сообщил нам Ричард, — и к тому же хорошенькая. Это такое редкое сочетание.
— Только не вздумай в нее влюбиться, Ричард, — едко заметила Элейн. — И если ты решишь устроить в ее честь вечеринку в галерее, пусть сама платит за шампанское.
Винсент повел бровями в сторону Питера, и тот слабо улыбнулся в ответ. Мы с Питером проводили всех троих до дверей. И Ричард, и Винсент оставили свои машины прямо перед особняком. Мужчины раскрыли зонты, Элейн взяла сына под руку, и они двинулись вниз по ступеням.
Питер запер за ними дверь, и мы собирались уже подняться к себе, когда появился Гэри Барр.
— Миссис Кэррингтон, мы с женой тоже уходим. Я должен еще раз принести вам свои извинения за испорченную блузку. Мне очень неловко. За все годы моей службы со мной ни разу не случалось ничего подобного.
Разумеется, когда он облил меня вином, я приняла его извинения, поднялась наверх и быстренько переоделась. Похоже, его расшаркивания вывели Питера из себя, потому что не успела я в очередной раз заверить Гэри, что не сержусь, как он резко ответил:
— По-моему, миссис Кэррингтон вполне ясно сказала: она понимает, что это была просто досадная случайность. Все, не хочу больше ничего об этом слышать. Спокойной ночи, Гэри.
До сих пор мне практически не доводилось видеть Питера с официальной (читай — грозной) стороны, и в каком-то смысле я порадовалась этой вспышке. Ближайшие несколько месяцев до суда обещали стать для него настоящим испытанием. Мне он продемонстрировал свои уязвимые места, потому что доверял. Но в ту минуту я поняла, что, взяв на себя роль скорее защитницы, нежели жены, я недооценила характер этого человека.
Пока мы поднимались на второй этаж, мне вдруг ни с того ни с сего вспомнился один вечер, наверное, десятилетней давности, когда я как-то раз приехала из колледжа домой. Мы с Мэгги смотрели по телевизору старый фильм «Поймать вора» с Грейс Келли и Кэри Грантом в главных ролях, и во время одного из перерывов на рекламу она рассказала мне, что Грейс Келли познакомилась с князем Ренье как раз на съемках этого фильма, в Монако.
— Кей, я читала, как князь приехал к ней, когда она гостила у своих родителей в Филадельфии. Именно тогда он попросил у ее отца ее руки. На следующий день ее мать рассказала одному журналисту, что Ренье очень приятный человек и что, общаясь с ним, очень быстро забываешь, что он князь. «Неужели миссис Келли не понимает, что выйти замуж за правящего монарха — совсем не то же самое, что выйти замуж за рядового князя?» — снисходительно осведомился репортер.
За сегодняшний день я повидала загнанного в угол Питера в суде, а затем перепуганного Питера перед чемоданом, который он собрал, сам того не сознавая. Теперь же я увидела властного Питера, которого вывели из себя суетливые оправдания слуги. Каких же еще граней его характера я не видела? Такой вопрос крутился у меня в голове, пока мы готовились ко сну.
Ответа у меня не было.
32
На следующее утро погода почти не изменилась. Чуть-чуть потеплело, так что мокрый снег превратился в полноценный дождь, непрерывный гнетущий ливень.
— Похоже, у наших собачек сегодня опять выходной, — заметил Моран, когда в самом начале десятого появился в кабинете у Краузе. — Все равно они ничего не учуют.
— Я знаю. Это была бы пустая трата денег налогоплательщиков, — согласилась Краузе. — И потом, все равно мы ничего там не найдем. Я сейчас как раз просматривала то, что было изъято во время обыска особняка и дома мачехи Кэррингтона. Результата ноль. Впрочем, едва ли кто-то всерьез ожидал найти там что-то двадцать два года спустя. Если у Питера Кэррингтона хватило ума избавиться от своей сорочки сразу же после того, как он убил Сьюзен, скорее всего, больше ему беспокоиться было не о чем.
— Я бы сказал, если бы там что-нибудь было, мы нашли бы это еще во время первого обыска, — пожал плечами Моран.
— Единственный момент, который показался мне любопытным. Вот, взгляни-ка.
Краузе передала Морану лист бумаги. Это был эскиз ландшафтного проекта.
Морган внимательно его изучил.
— А что с ним не так?
— Он лежал в ящике с другими бумагами в комнате на последнем этаже особняка. Видимо, со временем часть помещений превратили в подобие чердака, куда сваливают всякий скарб, который недосуг разбирать. Ребята сказали, там у них столько добра, что хватило бы обставить целый дом — и диваны с креслами и коврами, и фарфор с серебром, и картины с прочими безделушками, и даже фамильная переписка аж девятнадцатого века.