-------------------------------------------------------
«Мадам Дюфло была та самая модистка, у которой я состоял некоторое время приказчиком, когда бежал в Париж, чтобы избежать преследований Аррасской полиции.
В качестве младшего приказчика мне приходилось постоянно переходить из магазина в рабочую, где сидели за шитьем разных женских нарядов до двадцати молоденьких девушек, одна лучше другой. Очутившись среди такого роскошного букета юных красавиц, я вообразил себя в серале и, бросая страстные взоры то на блондинку, то на брюнетку, готовился к решительным действиям.
Но вдруг на четвертый день моей службы мадам Дюфло, которая, вероятно, заметила наши перемигиванья, позвала меня в свой кабинет. «Мсье Эжен, — сказала она строгим голосом, — я очень недовольна вами, не успели вы пожить у меня несколько дней, как уже питаете преступные замыслы в отношении моих барышень. Предупреждаю вас, что мне это крайне нежелательно…»
Сконфуженный, я ответил ей несколькими уклончивыми извинениями. «Полноте, не оправдывайтесь, — заметила она, — я понимаю, что в ваши годы вы никак не можете обойтись без сердечной склонности, но эти барышни не подходят вам. Они слишком молоды — это первое, и потом у них нет никаких средств… Для молодого человека требуется кто- нибудь постарше, с известными средствами, чтобы удовлетворить его потребности».
Во время этого наставления мадам Дюфло, небрежно развалившись на кушетке, закатывала глаза самым отчаянным образом. К счастью, появилась горничная и объявила, что ее спрашивают в магазине.
Тем и закончился этот разговор, доказавший мне необходимость отныне быть осторожнее. Не отказавшись от своих преступных планов, я делал вид, что не обращаю ни малейшего внимания на миленьких модисточек. и мне удалось провести зоркую наблюдательность строгой хозяйки. Она наблюдала за каждым моим словом, жестом и взглядом, но заметила только одно — быстроту моих успехов. Я был в учении не больше месяца, а уже умел с ловкостью опытного приказчика продать шаль, франтовское платье или шляпку. Мадам Дюфло была в восторге, она даже объявила мне, что если я буду продолжать следовать ее советам, то она надеется сделать из меня настоящего делового человека.
Некоторое время спустя мадам Дюфло объявила мне, что она намерена отправиться на ярмарку в Версаль и что я должен сопровождать ее. На следующий день мы отправились в путь. Прибыв на место, мы оставили в лавке слугу сторожить наши товары, а сами устроились на постоялом дворе. Хозяйка потребовала две комнаты, но вследствие большого стечения иностранцев на ярмарку нам могли отвести только одну комнату; нечего делать, пришлось покориться своей участи. Вечером мадам Дюфло велела принести большую ширму и разгородила комнату надвое, так что у каждого из нас был свой уголок. Перед сном хозяйка читала мне наставления в продолжение целого часа. Наконец пришло время ложиться спать; я пожелал ей покойной ночи и через две минуты был уже в постели.
Вскоре из-за ширмы послышались глубокие вздохи. Я объяснил их усталостью моей хозяйки: ведь шутка ли, целый день приходилось устраиваться и хлопотать! Я потушил свечу и уснул сном праведника. Вдруг спросонья мне послышалось, что кто-то тихо произносит мое имя: «Эжен»… Это мадам Дюфло, это ее голос. Я не отвечаю. «Эжен! — снова взывает она, — хорошо ли вы заперли дверь?»
— Да, сударыня.
— Мне кажется, вы ошибаетесь, посмотрите еще раз, прошу вас. Никогда не лишнее принять меры предосторожности.
Я повиновался и, уверившись, что все в порядке, снова лег в постель. Едва я успел повернуться на левый бок, как моя барыня снова начинает ныть и жаловаться. «Какая отвратительная постель! Я вся изъедена клопами. нет никакой возможности сомкнуть глаза. А вы, Эжен, не страдаете от этих невыносимых животных?»
Я притворяюсь спящим. Она продолжает: «Эжен, да отвечайте же, есть у вас клопы?»
— Право, сударыня, до сих пор не чувствовал.
— А меня так и грызут эти чудовища… если это будет продолжаться, я не сомкну глаз до утра…
Я молчал, но мадам Дюфло не унималась: «Эжен, ради Создателя, принесите свечу! Должна же я прогнать этих отвратительных чудовищ! Поскорей, друг мой, я как в огне горю!»
Я встал, зажег свечу и поставил ее на ночном столике около постели моей барыни. Я был, само собой разумеется, в полном, дезабилье и потому поспешил удалиться, отчасти, чтобы пощадить целомудрие мадам Дюфло, отчасти, чтобы самому не поддаться соблазну обнаженных прелестей моей хозяйки. Но едва успел я скрыться за ширмой, как мадам Дюфло закричала благим матом: