Азбаух выглядит раздражённым представлением Смерти.
— Мы собирались вынести наш вердикт. Так что, если не возражаешь…
— На самом деле, возражаю, — говорит Смерть. — Видишь ли, это мой отдел устроил всю заваруху, и, пересмотрев доказательства, я пришёл к выводу, дабы никто не сомневался в неподкупности моих жнецов, что ЭрДжей должна быть возвращена на своё место и время.
— Это не твоё решение, — возражает Азбаух. — Мы рассмотрели дело и пришли к выводу, что цена превышает шансы, что мисс Джонс принесёт какую-либо пользу.
Смерть продолжает, игнорируя.
— Я не отчитываюсь тебе, а ты не властен над смертью. Здесь моя юрисдикция.
По виду Азбауха понятно, что в борьбе за власть надо мной он не сдастся без боя.
— Может быть, это и правда, но у тебя нет права противостоять времени без нашего одобрения.
Улыбка медленно расползается по лицу Смерти.
— Что ж, значит, мы в тупике.
Азбаух переводит взгляд со Смерти на меня и обратно. Пот прошибает меня, и появляется ощущение, что ангел способен войти в вольер с щенками и начать пинать их без лишних раздумий.
— Твоё предложение, — выдавливает Азбаух сквозь стиснутые зубы. Звук такой, будто ногтями водят по доске, только раз в девяносто громче.
— Испытание, — предлагает Смерть. — Которое позволит ЭрДжей вернуть жизнь на тот путь, который был предначертан ей.
— Слушаю, — отвечает Азбаух, но его сузившиеся глаза говорят о том, что ему плевать на предложение.
— Проводник отведёт её в тот момент жизни, когда она сделала неправильный выбор. Учитывая, что она сделает правильный выбор, временная линия перезапустится, и ЭрДжей вернётся в мир живых.
Азбаух качает головой.
— То, что она сделает лишь одно изменение, не означает, что она чему-то научится.
— Действительно, — соглашается Смерть, — но оно направит жизнь в другом направлении.
— Сомневаюсь, — встревает Мармарот. — Да, её жизнь изменится, но жизнь — это множество решений, которые определяют нас. Одно изменение в младшем возрасте может быть сведено к нолю действием в старшем возрасте.
Азбаух кивает, соглашаясь.
— Это глупое предложение высказано лишь для того, чтобы прервать заседание. Я предлагаю…
Мармарот перебивает.
— Однако, может быть, исправление пяти точек невозврата возымеет эффект. Учитывая, что каждое последующее событие строится на предыдущем, мы будем уверены, что в основе её жизни ляжет твёрдый фундамент.
Очень унизительно, когда обо мне говорят так, словно меня нет. Опасаясь гнева Азбауха, с осторожностью решаю заговорить.
— Можно я кое-что скажу?
— Нет, — отрезает Азбаух.
Одновременно с ним Смерть отвечает:
— Да.
Они уничижительно смотрят друг на друга, и, в конце концов, Азбаух уступает:
— Что? — рявкает он.
Сцепив ладони, спрашиваю:
— Неужели я вела себя так ужасно? Я имею в виду, если бы я прожила столько, сколько положено, стала бы я по-настоящему ужасным человеком? Вы говорите обо мне так, словно моя судьба — стать серийным убийцей.
На зал обрушивается тишина. Даже Сал избегает на меня смотреть.
— Да ладно, — говорю. — Я преступник?
Смерть смеётся, и смеётся до тех пор, пока не появляются слёзы.
— Не думаю, что сказала что-то смешное, — раздражённо произношу.
Он трясёт своей гривой, и я прямо чувствую дуновение солёного ветра и песка в воздухе.
— Дело не в тебе. Я просто обожаю, когда ангелы понятия не имеют, что сказать, — он вытирает глаза, встаёт и подходит к моему столу. Он нагибается и смотрит мне прямо в глаза. — Они не отвечают, потому что сами не знают. Когда Гидеон забрал твою душу, то Хроники Акаши стали туманны. Хейзел знает дату твоей смерти только по той причине, что она — твой ангел-хранитель. Суд основывает своё решение ни на чём ином, как на многочисленных «если».
— Есть что-то, что вы можете сделать?
Он качает головой.
— Не думаю.
Чувствую, как кровь отлила от моего лица.
— Хорошая сторона в том, — добавляет он, — что с того момента, как я стал частью данного заседания, они не могут приговорить тебя без моего согласия. Такова наша версия весов правосудия.
Что ж, хоть какое-то облегчение. Лучик надежды снова пробивается.
Он смеётся, и от его глаз расходятся морщинки.
— А теперь позволь мне закончить переговоры, и тогда мы вытащим тебя отсюда, хорошо?
Делаю глубокий вдох.
— Хорошо.
Всей душой надеюсь, что он знает, что делает.
Смерть моргает и поворачивается лицом к ангелам.
— Пять точек — это слишком много для семнадцати лет. Не похоже, что у нас есть вечность, чтобы принять финальное решение. На самом деле, есть, конечно, но я уверен, у вас есть другие дела. На Гавайи надвигаются волны невероятной величины. Не хотелось бы пропустить. Предлагаю сойтись на компромиссе. Три точки, которые я выберу, основываясь на тех моментах, которые увели ЭрДжей максимально далеко от её истинного курса.