Секунду раздумываю, называю напиток и иду за ней к огромным коричневым кожаным креслам.
— Мы не должны забрать напитки? — спрашиваю. Понимаю, звучит неубедительно, но эта девчонка должна ненавидеть меня до мозга костей. Поэтому тот факт, что она обнимает меня и хочет по-девчоночьи поболтать, выбивает меня из колеи.
— Шейна принесёт.
Услышав своё имя, бариста смотрит на нас и слабо машет рукой.
— Только не говори, что души за стойкой являются частью программы по реабилитации из Ада. Почему кто-то хочет провести вечность, готовя людям кофе вместо того, чтобы плавать на облаках или заниматься чем-то в том же духе?
Она задумчиво смотрит на меня.
— Полагаю, если бы ты была в штате философов, то смогла бы проводить так время. Но для меня это не звучит весело. Я бы предпочла общаться с людьми, чем быть одной, разве ты нет?
— Да, наверно. Подожди, здесь что, все работают? А как же «покойся с миром»?
Она пытается не засмеяться надо мной. Могу увидеть это. Хотя она пытается не засмеяться не надо мной. Впервые в жизни у меня появляется мысль, что мы могли бы стать друзьями. Детали все ещё немного запутаны, но я не думаю, что Мадлен притворяется.
— Никто здесь ничего не должен, — произносит она, улыбаясь всё так же широко. — В конце концов, мы уже отбыли своё время на Земле, делая, что должны. Как только мы оказываемся здесь, то вольны проводить время как хочется. Заниматься тем, к чему лежит душа.
В этот момент с напитками к нам подходит Шейна. Смотрю на пенку и вижу свои инициалы.
— Посмотрим, правильно ли я всё поняла, — говорю, поворачиваясь к Шейне. — Чем вы занимались, когда были живы?
— Я была доктором, — даёт она прозаичный ответ.
— Ладно, — медленно произношу. — А теперь вы варите кофе?
Она широко улыбается, даже ещё шире, чем Мадлен. Закрадывается мысль, что по прибытии все здесь получают отбеливающие полоски.
— Когда я училась в медицинской школе, то занималась в подобном месте, — поясняет она, рукой обводя комнату. — Каждый раз, когда я продиралась сквозь учебники, я думала о том, как, должно быть, прекрасно — готовить кофе и общаться с людьми. Сотрудники кафе всегда казались мне частью одной большой семьи. Естественно, когда я упомянула об этом отцу, он пришёл в ярость. Ожидалось, что я продолжу семейное дело. Собственно, именно это я и сделала.
— Как вы думаете, что бы он сказал теперь?
Секунду её глаза смотрят вверх, она всё так же улыбается.
— Он один из моих самых преданных клиентов, — всю дорогу к стойке она смеётся.
— Она молода, — замечаю я. — Интересно, сколько ей было, когда она умерла?
— Сорок пять, думаю. Сердечный приступ на фоне стресса, — обыденно отвечает Мадлен.
Я чуть ли не давлюсь.
— Но она не выглядит на сорок с лишним, — выпаливаю, но, спохватываясь, прикрываю рот рукой.
Но Мадлен вроде не заметила.
— Мы сами решаем, на сколько будем выглядеть и как именно.
— Типа твоих волос? — спрашиваю. — Когда у тебя была такая причёска?
Она поправляет идеально прямые волосы.
— Когда стала носить свой первый парик, — отвечает она. — Ты помогла мне его выбрать.
Я понимаю, что прежде чем мои новые воспоминания полностью сольются с моим сознанием, пройдёт много времени. Но уверена, помощь девочке, больной раком, в выборе парика, должна была отозваться немедленно.
— Хм, не помню такого.
— Вспомнишь, — произносит она и отпивает кофе. — Здесь впервые кто-то переделывает своё прошлое. Даже Смерть не уверен, сколько времени займёт подготовить всё к твоему возвращению. А сейчас он попросил меня развлекать тебя, пока твои новые воспоминания не займут своё место. Он говорил что-то насчёт полного понимания новой реальности перед началом последнего испытания. Но кто его знает, Смерть. Этот парень танцует под собственную мелодию.
— Итак, мой первый бебиситтер — святой Питер, а второй — Мадлен Квин, — бурчу себе под нос.
— Я не бебиситтер, я твой друг, — произносит она немного обиженно.
Мой шанс получить некую ясность.
— Ты упомянула, что мы друзья, но я всё ещё не знаю, о чём ты говоришь. Я помню, что мы провели удачный аукцион, но это не делает нас лучшими подругами. Кроме того, мы…, — делаю глубокий вдох и продолжаю, — мы украли все те деньги, что собрали для твоей семьи и устроили вечеринку.
Почему это воспоминание не может исчезнуть?
Мадлен наклоняется вперёд и мягко и тихо произносит:
— Послушай. Ты больше не тот человек, каким была. Ты совершила ошибки, но большинство уже исправила. И заплатила довольно высокую цену, разве ты так не считаешь?