— Неважно, что ты думаешь обо мне. Неважно даже, что ты делаешь, — не могу поверить в то, что собираюсь сказать. — Фелисити, я прощаю тебя за всё. За всё, что ты сделала и собираешься сделать. Я прощаю тебя.
— Мне не нужно твоё прощение, — шипит она.
— Неважно. Это моё прощение, — после этого я поворачиваюсь на каблуках и спокойно выхожу за дверь. Не дать себе влипнуть в преступление? Сделано. Стать лучшей версией? Сделано. Вернуть жизнь? Надеюсь.
Слышу цоканье каблуков Фелисити по паркету. Я уже практически спустилась на тротуар, когда она распахивает настежь входную дверь.
— Тебе конец, ЭрДжей. Я уничтожу тебя. Правду о тебе узнают все.
И в это мгновение меня вырывает из моего тела, и я оказываюсь на скамейке рядом с Мадлен.
— Ты здесь, — удивлённо говорю я, всё ещё приходя в себя после смены тел.
— Разумеется, я здесь, — отвечает она, улыбаясь. — Где ещё мне быть?
— Но я же принесла деньги вовремя, да? Фелисити и Дейв не смогли обвинить меня в воровстве, так что меня не посадили до суда. Ты должна быть жива.
— ЭрДжей, то, что ты сделала, выступив против Фелисити, — невероятно. Но с моей смертью это не имеет ничего общего.
— Должно было появиться отличие. Просто должно, — выкрикиваю, опуская голову на руки.
— Отличие появилось. Моя жизнь изменилась.
Смотрю на неё, не в силах скрыть замешательство.
— Что это должно значить? Ты всё ещё здесь. Ты всё ещё мертва.
Она кивает.
— Да, очевидно. Лечение не помогло, но не из-за тебя. Ты никогда не была виновата. Просто пришло моё время. Ни лечение, ни мольба о пощаде, ни геройский поступок не в силах этого изменить. Но последние месяцы были невероятными. Я проводила время с друзьями, и у меня было больше свиданий, чем кто-либо того заслуживает. И я смеялась. Всё благодаря тебя.
— Каким образом?
— Просто подумай. Что ты помнишь?
Закрываю глаза, пытаясь очистить сознание от всей злости, которую держала в себе все эти годы.
— После Фелисити я пошла в школу и передала все квитанции директору, чтобы деньги были переданы твоей семье вовремя, — открываю глаза и смотрю на неё. — Когда я была там, он сказал, что несколько предпринимателей предложили свою помощь. В результате, денег стало больше, чем достаточно, чтобы помочь твоей семье с лечением.
Она улыбается, и в её глазах появляются слёзы счастья.
— Денег было намного больше, чем достаточно. От следующего курса химиотерапии не было никакого толку, так что я решила, что всё, хватит. Мои родители смогли взять отпуск на работе и провести время со мной. Я была не прикована к приборам, а находилась дома, в окружении людей, которые любят нас. Ты не представляешь, какой подарок сделала мне и моим родителям.
— Я рада, — говорю, но мой тон не соответствует словам. — Но ты мертва. Я не изменила этого. Я понимаю, ты говоришь, пришло твоё время, но это не справедливо, — я отворачиваюсь, не в силах выдержать доброту в её глазах.
Мадлен не собирается позволить мне игнорировать её.
— Перестань жалеть меня. Дело не в том, что справедливо, а что нет, — она прерывается, и я думаю, что она закончила, но она кричит, — посмотри на меня!
Быстро поворачиваюсь к ней. Не помню, чтобы Мадлен когда-нибудь кричала. Хоть когда-нибудь.
— Что? — резко отвечаю.
— Не поступай так со мной. Я не чувствую себя плохо из-за того, что умерла. Ты не можешь понять ту боль, в которой я жила.
— Но ты всегда была счастливой, — говорю, понимая, что из всех моих убогих возвращений это самое убогое. — То есть ты никогда не показывала, как плохо тебе было.
— Потому что я ничего не могла поделать. Мне было восемь, когда поставили диагноз. Я провела больше половины жизни с раком, маячащим возле меня. Мне пересадили костный мозг затем только, чтобы через два года случился рецидив. У меня было два выбора. Я могла бороться и извлечь из этой борьбы всё самое лучшее. Либо я могла свернуться калачиком, и позволить болезни забрать не только моё тело, но и то, кем я являюсь. Я выбрала бороться, бороться так долго, как только смогу, так что не смей жалеть меня.
В шоке смотрю на неё. Во всех моих воспоминаниях, ни разу она даже близко не подбиралась к подобному эмоциональному взрыву.
— Чувствуешь себя лучше? — спрашиваю, не зная, что ещё сказать.
Она запускает пальцы в волосы.
— Знаешь, да. Я никогда не говорила ничего такого при жизни. Я всегда больше беспокоилась о том, что подумают люди, и напускала на себя храбрый вид. Так что спасибо.