– У всех взяты отпечатки пальцев, – сказал Бовуар. – И мы провели первичный опрос. После службы в семь тридцать они приступают к исполнению своих обязанностей. В монастыре… – Бовуар заглянул в свои записи, – четыре основные сферы деятельности: огород, скотный двор, ремонтные работы, которым конца нет, и готовка. Монахи специализируются в той или иной области, но у них происходит и ротация. Мы выяснили, кто чем занимался в интересующее нас время.
«Хорошо хоть, что время преступления мы знаем совершенно точно, – подумал Гамаш. – Не раньше окончания службы первого часа в четверть восьмого и не позднее восьми сорока, когда брат Симон обнаружил тело».
Двадцать пять минут.
– Есть что-нибудь подозрительное? – спросил он.
Оба полицейских отрицательно покачали головой.
– Все занимались своей работой, – сказал Шарбонно. – У всех есть свидетели.
– Так не бывает, – спокойно возразил Гамаш. – Не убил же брат Матье сам себя. Один из братьев занимался вовсе не тем, что ему поручили. По крайней мере, я надеюсь, что убийства ему не поручали.
Бовуар поднял бровь. Он допускал, что шеф шутит, но, вероятно, эту мысль стоило взвесить.
– Давайте попытаемся взглянуть на дело с другой стороны, – предложил старший инспектор. – Кто-нибудь из монахов говорил вам о каких-либо конфликтах в монастыре? Никто не рассорился с приором?
– Никто, patron, – сказал капитан Шарбонно. – По крайней мере, никто об этом не говорил. Они все казались искренне потрясенными. «Невероятно» – вот слово, повторявшееся постоянно. «Incroyable».
Инспектор Бовуар покачал головой:
– Они верят в непорочное зачатие, в воскресение, в прогулки по воде, в то, что некий старик с бородой парит в небесах и управляет миром, но считают невероятным то, что случилось у них в монастыре?
Гамаш несколько секунд хранил молчание, потом кивнул.
– Занятно, во что люди готовы верить, – согласился он.
И что они готовы совершить ради своей веры.
Как монах-убийца умудряется совмещать преступление и веру? Что в тихие минуты молитвы говорит убийца белобородому старику, парящему в небесах?
Не в первый раз спрашивал себя старший инспектор, почему монастырь Сен-Жильбер-антр-ле-Лу построили в такой глуши. И почему у него такие толстые стены. И такие высокие. И запертые двери.
Чтобы не впустить внутрь мирские грехи? Или чтобы не выпустить в мир чего-то похуже?
– Значит, монахи утверждают, что никаких конфликтов в монастыре нет, – сказал он.
– Никаких, – ответил капитан Шарбонно.
– Кто-то из них лжет, – заметил Бовуар. – Или лгут все поголовно.
– Есть и еще одна вероятность, – добавил Гамаш. Он подтянул к себе желтый пергамент с середины стола. Несколько секунд разглядывал его. – Может быть, убийство не имеет никакого отношения к приору. Может быть, никаких конфликтов и в самом деле нет. Может быть, его убили из-за этого.
Старший инспектор положил пергамент на стол. И опять представил себе тело таким, каким увидел его впервые. Свернувшееся клубком в темном углу ярко освещенного сада. Тогда он еще не знал, что в центре клубка скрыт лист пергамента. Словно косточка в персике.
Не здесь ли мотив преступления?
– Никто из монахов не заметил ничего странного сегодня утром? – спросил Гамаш.
– Ничего. Все вроде бы делали то, что и должны.
Старший инспектор кивнул и задумался.
– А брат Матье? У него какие обязанности?
– Находиться здесь, в своем кабинете. Работать над музыкой, – ответил Бовуар. – И тут выясняется один интересный факт. Брат Симон, секретарь настоятеля, говорит, что вернулся в кабинет настоятеля сразу после службы первого часа, потом ему нужно было заняться своей работой в animalerie[24]. Но по дороге туда он заглянул к приору.
– Зачем? – Гамаш выпрямился и снял очки.
– Чтобы передать просьбу настоятеля. Судя по всему, тот хотел встретиться с приором утром после одиннадцатичасовой мессы.
Эти слова странно звучали из уст Бовуара. «Настоятель», «приор», «монахи». Ну и ну!
Они уже ушли из словаря квебекцев. Перестали быть частью повседневности. Всего за одно поколение эти слова из уважаемых превратились в нелепые. А вскоре грозили исчезнуть полностью.
«Быть может, Господь на стороне монахов, – подумал Бовуар, – но время – явно нет».
– Брат Симон говорит, что, зайдя к приору передать просьбу настоятеля, он никого здесь не увидел.
– И заходил он сюда приблизительно в двадцать минут девятого, – сказал старший инспектор, делая запись в блокноте. – Интересно, для чего настоятель хотел встретиться с приором?