На второй день моего пребывания в Нуакшоте песчаная буря несколько улеглась, но в воздухе по-прежнему висела пыльная дымка. Из имеющихся здесь нескольких кондиционеров большинство — сломанные. А вода из кранов течет! Правда, не круглые сутки — только в определенные часы, Уже больше года в Нуакшоте действуют водопровод и канализация, и поэтому столица Мавритании с полным правом может именоваться городом.
Я побывал на окраине, на улице, отделяющей городские дома от палаток. Полюбовался прелестным католическим кафедральным собором, удивительно гармонирующим с пейзажем и духом Нуакшота. По форме и окраске собор напоминает один из высоких песчаных холмов Сахары.
А теперь я позволю себе краткое, но существенное отступление.
Разве не очевидно, что в этом месте земного шара, где встречаются Атлантический океан и океан пустыни, присутствие человека оправдано менее всего? И тем не менее люди упорно держатся за этот клочок земли. Более того, в последние годы они начали даже отвоевывать друг у друга части пустыни. Яблоком раздора между Мавританией, Марокко и Алжиром стала территория Западной Сахары, по площади превышающая две трети Польши, с населением 60 тысяч человек.
В душном ресторане «Эль-Аман» в Нуакшоте мне показали двух мужчин весьма мрачного вида, прибывших «оттуда». Во время ужина они что-то шептали друг другу на ухо, словно опасаясь, как бы их не услышали в Алжире.
Территория, известная под названием Испанской Сахары[25], уже несколько лет является темой разговоров в Нуакшоте. Вначале много и громко кричали о продажных шейхах, сотрудничающих с колонизаторами, о бедных кочевниках, о марионеточном национальном собрании колонии Джамаа[26], о томящихся в тюрьмах борцах за свободу. Значительно тише и как бы стыдливо звучала другая тема — о хранящихся под песками Западной Сахары сокровищах. Всем известно, что в Боу Граа ежегодно добывается более трех миллионов тонн фосфоритов и что иностранные вложения в горнодобывающую промышленность составляют сотни миллионов долларов. Как писала в свое время «Жён Африк», в сахарской колонии железной рукой правили испанцы. Они держали там гарнизоны, насчитывавшие пятьдесят тысяч солдат. Над столицей колонии Эль-Аюн непрестанно кружили вертолеты. Водители немногочисленных автомашин обязаны были после наступления темноты ездить с освещенными салонами, чтобы полицейские могли видеть, кто там сидит.
Потом положение внезапно и резко изменилось. После периода тяжелого напряжения, после марокканского «Большого марша»[27] и других событий испанцы ушли из Сахары, а их место заняли войска Марокко и Мавритании. Что же касается правительства Алжира, то оно продолжало требовать полной независимости Западной Сахары. При поддержке Алжира в бывшей испанской колонии стали создаваться партизанские отряды, начались вооруженные столкновения между марокканскими и алжирскими войсками.
Тогда, в ресторане Нуакшота, мой сосед по столику, представитель ФАО в Мавритании, время от времени бросавший косые взгляды в сторону мужчин, прибывших из Западной Сахары, не скрывал своего негодования по поводу всех этих событий.
— Их интересуют фосфориты, деньги. О людях никто не думает. Много говорят о страшной засухе в Мавритании, Нигере, Мали, и никто не думает о голоде в Западной Сахаре. Это — дело нескольких десятков тысяч «голубых» людей, жителей песчаных районов, расположенных вдоль Атлантического океана. Мало кто знает об их судьбе. Мало кто заботится о них.
— Кто они, эти люди за соседним столиком?
— Не знаю, кто они, но не кочевники пустыни, страдающие от голода и жажды.
Над огромным пространством Сахары и прилегающих к ней районов продолжает висеть как дамоклов меч постоянная угроза голода. Под этим мечом копошатся и хлопочут политики и бизнесмены. Нуакшот — не исключение.
Картина, которую я наблюдаю, безрадостна. На широкой, обнесенной стеной площади громоздятся сваленные в кучу мешки. Некоторые разорваны, засыпаны мукой, зерном, припудрены сухим молоком. Над ними тучами носятся мухи, какие-то отвратительные птицы. Крысы, только что копошившиеся в зерне, словно поросята в грязи, сейчас попрятались и, конечно, наблюдают за нами своими черными глазками.
В порту Нуакшота валяется несколько тысяч тонн продовольствия, доставленного в Мавританию для голодающих. Правительство считает, что 250–300 тонн уже непригодно для употребления. Представитель МПП И ФАО Губерт Края утверждает, что эту цифру следует удвоить. Так или иначе, небрежное, неумелое обращение с доставляемым по морю продовольствием ведет к огромным потерям. Многие жертвы голода таким образом теряют последний шанс на спасение и возврат к нормальной жизни.
Правительство Мавритании не в состоянии ни сохранить поступающее продовольствие, ни как следует его распределить. В то время как ожидающие сорго, рис и сухое молоко люди получают мизерные пайки — по 300 граммов в день, — товары в портах гниют, становятся добычей крыс и насекомых. За последние полгода в Нуакшот прибыло 2068 тонн сухого молока. Людям роздана всего одна тонна, остальное продолжает лежать на земле, окаменев и превратившись в белые глыбы, на которые без ужаса невозможно смотреть. Из четырех тысяч тонн продовольствия, прибывшего в Нуадибу, роздана лишь половина. На границе с Сенегалом в ожидании транспортировки гниют 4500 тонн продуктов, в Дакаре — более 16 тысяч тонн.
— Господи, что мне делать с этими гибнущими сокровищами? — говорит Губерт Края. — В дакарском порту при всем напряжении сил можно сгрузить с морских судов не более 400 тонн товаров в день. Чтобы доставить сюда весь поступивший груз, нужны недели и даже месяцы. А потом еще приходится ждать, пока кто-нибудь соизволит его получить…
Вскоре после нашего разговора Губерт Края был поспешно переведен на работу в Руанду. Причиной этого послужила, писал он мне в письме, его чересчур энергичная борьба с бюрократизмом, инертностью и коррупцией. Подобная активность была признана руководством отделений ООН нежелательной.
Специалисты считают, что, если в ближайшие десять лет в Мавритании будет выпадать нормальное количество осадков, поголовье скота к 1983 году едва поднимется до уровня 1974 года. Таким образом, помощь будет по-прежнему необходима. Разве что образ жизни и способ ведения хозяйства жителями этой страны изменятся коренным образом. Эксперты говорят о «перевоспитании». Вместе с тем они понимают: если крестьянин утратит веру в свою землю, а кочующий пастух потеряет надежду на то, что пустыня его прокормит, произойдет нечто вроде психологической гибели.
— Мы сохраняем оазисы в пустыне, и немало старожилов, несомненно, когда-нибудь туда вернутся. Однако катастрофическая засуха наталкивает нас на мысль о том, что настало время великих перемен в самом обществе, — заявил министр здравоохранения Мавритании.
Люди стремятся отменить приговор природы, а может быть, даже обернуть его себе на пользу. Это похвально, однако первые шаги на пути «великих перемен» вызывают смешанное чувство. Возможно, не надо советовать скотоводам забивать коров-пятилеток? Не лучше ли дорастить их до десяти лет и более, как практиковалось раньше? Прежде всего следует подумать о восстановлении поголовья: слишком тяжелый урон понесло в последние годы животноводство. Трудно осуществить решение правительства, задумавшего — по примеру Туниса— полностью ликвидировать стада коз, которые, по мнению многих, приносят больше вреда, чем пользы.
90 процентов населения Мавритании — кочевники. Две трети кочевников ушли из Сахары. Как ни трудна была их кочевая жизнь, она была лучше нынешнего прозябания. Один парижанин, опытный сотрудник ЮНЕСКО, с которым я как-то обедал в ресторане «Эль-Аман», сказал:
— Если бы мне дали миллион долларов, чтобы я его разумно использовал в этой стране, я бы восемьдесят процентов выделил на инвестиции, пятнадцать — на экстренную помощь голодным и пять — на противозачаточные средства.
25
Испанская, или Западная, Сахара — бывшая колония Испании. В 1976 г. одна часть Западной Сахары (Сегиет-эль-Хамра) была передана Марокко; другая (Рио-де-Оро) — Мавритании. С 1981 г. вся территория страны оккупирована Марокко. Эта незаконная политическая сделка не признается ни нашей страной, ни мировой общественностью. Народ этой страны ведет борьбу за самоопределение и независимость. 27 февраля 1976 г. ПОЛИСАРИО (Народный фронт освобождения Сегиет-эль-Хамра и Рио-де-Оро) провозгласил создание Сахарской Арабской Демократической Республики.
26
Джамаа — созданная испанцами в 1967 г. ассамблея, куда входили представители племенной верхушки.
27
«Большой марш», известный также под названием «зеленый» и «мирный», состоялся в конце 1975 г., когда по призыву марокканского правителя Хасана II несколько сот тысяч марокканцев двинулись на территорию Испанской Сахары.