– Надеюсь, тебе понравится твоя новая жизнь, – продолжала Корделия. – Конечно, в определенном смысле она будет не такой безоблачной, как твоя старая жизнь, ты же понимаешь. Например, в ней будет гораздо меньше денег. Собственно, в ней практически совсем не будет денег, уж об этом я позабочусь. Да и других вещей тоже. Однако я хочу, чтобы ты уяснил одну вещь, путик Ни тебя самого, ни эту твою русскую я и пальцем не трону. Не такой я человек. Это все, мне осталось только пожелать тебе всего наихудшего. Прощай, Ричард.
– Корделия, мы не можем расстаться вот так, без всяких…
– Почему же, путик. Отлично можем, и именно так мы и расстанемся. Ты ждал от меня последнего спектакля, громогласной душераздирающей сцены, в которой ты мог бы продемонстрировать сначала сокрушенность, потом душевные терзания, потом непреклонность, мы ведь должны думать не только о себе, а я бы лезла на стенку, и исходила злобой, и, обливаясь слезами, винила тебя во всех смертных грехах, так вот, этого не будет, понял? Никакой сцены. Вообще ничего. А теперь извини, у меня есть кое-какие срочные дела.
Корделия встала, словно они сидели в приемной и до нее долетел зов стоматолога, и удалилась. Ричард задержался еще ненадолго, думая о голубых глазах, в которые теперь уже слишком поздно заглядывать, о теле, которого не мог больше себе представить, разве что в виде какого-то технического чертежа, а потом тоже вышел из комнаты, хотя и не столь целеустремленно. В кабинете он обвел глазами книги, бумаги папки, заново проникаясь фактом их существования. Скоро придется думать, куда и как все это перетаскивать, но еще не сейчас. Одежду и прочие вещи тоже. Поднявшись наверх, он покидал всякую мелочь в сумку, все той же неторопливой походкой спустился вниз и подошел к машине, где убил еще минуту-другую на беспредметное созерцание. Потом, собравшись с мыслями, он влился в негустой поток транспорта и доехал до «Кедрового двора», где когда-то, на заре христианской эры, выпивал со старшим офицером Ипполитовым. На сей раз выпивать ему пришлось в одиночестве, причем он посвятил этому ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы убедить себя в том, что страдания по поводу неудавшейся семейной жизни можно, как и перевозку книг, отложить на будущее. Тогда он добрался до гостиничного телефона и сообщил Анне, что сделал то, что собирался сделать, причем на этот разговор времени ушло несколько больше. Тем не менее он довольно скоро вернулся к «ТБД», на сей раз аккуратно поставленному между двух поперечных полосок.
Скорее рядом с машиной, чем возле нее, стоял человек, которого Ричард никогда раньше не видел, поэтому удивился неимоверно. Как и Ипполитов, человек этот служил в полиции, хотя, в отличие от того, носил форму. Для своей работы он, пожалуй что, был несколько плюгав, на физиономии – жиденькие усики. Не прячась, но и не открывая рта, он следил, как Ричард отпирает дверцу. Наконец он заговорил:
– Прошу прощения, сэр, вы водитель этого автомобиля?
– Да. Да, офицер.
– Прошу извинить за беспокойство, сэр, но вы сэкономите нам кучу времени, если скажете, кто вы такой. Как у нас принято говорить, удостоверите свою личность.
Ричард назвал себя и, порывшись в карманах, извлек оттуда пару писем, в одном из которых институтский библиотекарь величал его полным академическим титулом. Полицейский что-то пометил на бумажке, которая оказалась у него в руках.
– Полагаю, сэр, у вас нет с собой водительского удостоверения?
– Нет, оно дома, под замком.
– А как далеко ваш дом, сэр?
– Примерно в миле отсюда, вот по той улице. – Он назвал свой адрес.
Хотя констебль, казалось бы, всего лишь слегка мотнул головой, рядом с ним на тротуаре вдруг возник еще один констебль, немного покрупнее и постарше, который, возможно, до этого сидел притаившись за одной из цветочных кадок в гостиничном дворике. Он робко кивнул Ричарду.
Первый полицейский довольно церемонно представил всех друг другу:
– А, э, я констебль Блэкет, сэр, а вот это вот констебль Фрили. Мгм. Фрили, это вот… – он деликатно прочистил горло, – доктор Ричард Вейси.
– Добрутро, сэр, – проговорил Фрили куда более басовито. – Вернее, строго говоря, уже добрый день.
– Полагаю, сэр, вы тут гадаете, что такое могло случиться? – предположил Блэкет. – Ну конечно, понятное дело. Да, так случилось вот что: нам только что позвонил человек, назвавшийся доктором Ричардом Вейси, из дома по тому самому адресу, который вы назвали, и заявил, что у него угнали эту самую машину. Так вот, я так рассуждаю, это не вы нам звонили, а, сэр?