Эта сияющая земля

— Я и сам там бывал достаточно часто. Сейчас он засекречен и охраняется немцами. Если им удастся применить это оружие, то жизнь на земле прекратится на ближайшее тысячелетие. А может, и навсегда.

Она смотрела на Стефена, и до нее постепенно доходил весь ужасный смысл его слов. Сейчас она понимала, почему они направляли ее в Осло и почему ей запретили участвовать в выпуске подпольных газет. Они ждали подходящего момента, чтобы внедрить ее туда, где от нее будет больше пользы. Наконец-то она станет полноправным участником освободительного движения. Ее пульс учащенно забился.

— Кому я должнадокладывать?

— Гунару или мне, в зависимости от того, кто из нас свяжется с тобой. — Его лицо оставалось невозмутимым.

Он поднялся и отодвинул стул.

— Сейчас я ухожу. Гунар снова встретится с тобой вэтом доме. Я тоже найду тебя, когда ты устроишься секретаремк Рейну, чтобы уточнить последние детали.

В тот же вечер Джоана написала Тому Рейну. Целую неделю ответа не было. Затем пришло стандартное письмо с указанием даты и времени собеседования.

Вназначенный день она долго размышляла, что надеть.

Том ценил женственность, и он бы предпочел принять на работу женщину, соответствующую его вкусу. Его секретарша должна быть на высоте. Естественно, у Джоаны было преимущество, так как она знала его характер, и этим нужно было воспользоваться.

Она надела классический черный костюм: длинный пиджак, короткая юбка. Под него она выбрала белую шифоновую блузку, воротник которой плотно облегал шею, туфли на высоких каблуках и черные чулки. Конечно, шелковые смотрелись бы лучше, но выбирать не приходилось. Туалет завершал черный шелковый берет, на котором стоял лейбл Парижа. Стоимость его составляла почти ее недельный заработок.

Перед тем как встретиться со следующим кандидатом на должность секретаря, Том Рейн выкурил сигарету, устроив небольшой перерыв. Это была сигарета немецкого производства, а не самокрутка из домашнего табака. Сотрудничая с немцами, он преуспел. В его рабочем кабинете и в подвале дома имелся запас вин и крепких напитков, за исключением виски, которое он не любил.

Том подошел к окну своего уютного кабинета с мебелью из натурального дерева и вручную вышитыми шторами в темных тонах. Солнце ярко светило через стекло. Ветер с моря дул через гавань, развевая длинные полы шинелей охранников. Он лениво затягивался сигаретой, расстегнув пиджак для большего удобства, поскольку сильно поправился, особенно с тех пор, как закончил военную службу. Армейская форма висела в шкафу, хотя вряд ли ему придется когда-нибудь снова надеть ее. Немцы с уважением относились к тем, кто имел отношение к военному делу, и всегда обращались к нему со словами «господин майор».

Том Рейн родился в Бергене, был младшим сыном в семье. Съездив за границу и посмотрев мир, он вернулся домой, чтобы сделать карьеру в армии, и дослужился до звания майора. Он женился на красивой женщине, они оба не хотели детей, считая, что дети будут мешать их жизни. Она умерла, спустя десять лет он собрался жениться на шведке, но война помешала их планам. Но теперь он надеялся на возобновление их отношений.

Том затушил сигарету в серебряной пепельнице. Вернувшись к рабочему столу, он нажал кнопку и попросил войти следующую претендентку. Том мог бы держать в качестве секретаря армейского клерка, но ему нравилось женское общество. Он считал, что куда приятнее видеть белую блузку, обтягивающую грудь, стройные ноги в шелковых чулках и слышать стук высоких каблучков. Его бывшая секретарша была женой немецкого офицера, а потому одевалась намного лучше, чем норвежские женщины в эти дни. Она озаряла его офис, но когда забеременела, потеряла свою привлекательность, он с радостью принял ее заявление об уходе.

— Фрекен Рейн, — объявил армейский клерк, временно исполняющий обязанности секретаря, и провел Джоану в комнату.

Том поднялся, и широкая улыбка расплылась по его лицу. Он протянул руку, чтобы поздороваться, золотое кольцо мелькнуло на его мизинце.

— Доброе утро, Джоана. Вот так радость. Мы так давно не виделись. Садись.

Она пожала его ухоженную руку, гладкую как шелк. Было заметно, что он сильно поправился, хотя это было не так то просто в те времена.

Присев на предложенный стул, она осознала, что, как и прежде, попадает под его обаяние. К сожалению, его больше невозможно воспринимать как друга, но это не значило, что он ей не нравился. Хотя она презирала его за сотрудничество с немцами, но не могла забыть его доброту впрошлом, когда они могли весело посмеяться, а еще, как он поддержал ее, когда она собиралась впервые поехать в Осло на работу, а родители были против.

— Ты отлично выглядишь. Том, — сказала она.

— А ты прекрасна, как никогда. — Он посмотрел на нее с восхищением, прищурившись. Она была само совершенство,золотой локон выглядывал из-под берета, и только еечулки немного не вписывались в стиль. Разве можно красивыеноги скрывать под такими чулками. С присущим емучувством юмора он подумал, что, если бы мог как-то повли ять нафюрера, он бы обязательно убедил его заполнить всемагазины шелковыми чулками. Немцы не понимали,насколько важны такие вещи. — Меня очень заинтересова лотвое письмо, Джоана. Надоело жить на ферме? Наверное,было ужасно снова вернуться туда?

Его собственный дом, стоявший запределами Алесунда, находился как раз натерритории большой фермы. Жена получила его внаследство сразу после свадьбы, и спервых же дней они сдавализемлю варенду другим фермерам. Они могли бы жить где угодно, но их дом был просто сокровищем, с огромными комнатами для приема гостей, с собственным бассейном, атакже поблизости находился пляж фьорда и самые лучшие склоны для катания на лыжах. Он все еще устраивал вечеринки, приглашая немецких офицеров высокого ранга, иим нравилось оставаться у него ночевать. За свое гостеприимство он пользовался многими привилегиями, включая роскошный автомобиль.

Легко и непринужденно она ответила ему:

— Я приехала домой, потому что была нужна там. Немецкий доктор поставил папе правильный диагноз, и после этого его здоровье стало заметно улучшаться, благодаря приему нужных лекарств. В доме рук хватает, и хозяйством есть кому заниматься, так что теперь я снова хотела бы вернуться к своей карьере секретаря.

— Да, я звонил, и Джина сказала мне, что Эдварду лучше. Я всегда думал, что ты сразу же вернешься в Осло, как только появится шанс.

— Я бы хотела, но позже. Сейчас город слишком перенаселен.

Он пропустил ее замечание мимо ушей, понимая, о чем она говорит. Действия гестапо его раздражали.

— Тогда давай перейдем к делу и обсудим работу, которую я тебе предлагаю. С какой скоростью ты печатаешь на машинке?

Онзадал ейстандартные вопросы, получил на них отве ты, рассказал орабочем графике. Его устраивало ее хоро шеезнание немецкого языка,и он понял, что она будет компетентным сотрудником. Она отлично прошла собеседование, к тому же замечательно выглядела, ее привлекательная внешностьдобавит престижа его офису. Им лишь осталосьуладить одну формальность.

— Теперь, что касается твоихбратьев, — произнес он твердо, тяжело повернувшись вкресле и постукивая паль цами по подлокотнику.

В этот момент она поняла, что все повислона волоске, и непроизвольно сжала ладони в кулаки.

— Да?

— Мне бы не хотелось, чтобы их имена упоминались здесь, да еще учитывая то, что у нас общая фамилия. О том, что с ними произошло, никому не известно, и лучше будет так и оставить это. Ты понимаешь?

— Разумеется. Я хочуздесь работать и в полную силу использовать все своизнания и навыки. Вот что важно для меня.