====== Пролог ======
А что, вас уже выпустили из сумасшедшего дома?
«Иван Васильевич меняет профессию»
Моросил мелкий нудный октябрьский дождик. Ливень с грозой, какой бывает весной и летом – явление, как правило, недолговременное, прогрохотав, в лучшем случае, четверть часа, он исчезает, оставив небо пронзительно чистым, а воздух напоенным непередаваемой грозовой свежестью… Зато едва покапывающая изморось, накрывшая все вокруг мокрой туманно-серой подушкой, могла продолжаться днями, ночами и неделями напролет. – Мерзость, – то ли обращаясь к погоде, то ли к жизни вообще, процедила сквозь зубы одна из бредущих по состоящей сплошь из луж пустынной дороге девушек. Трудно было с ней не согласиться… наверное, правдива пословица «не ругайте погоду – если бы она не менялась, большинству людей не с чего было бы начать разговор», а каждая из шлепающей по грязи троицы ох, как жаждала сейчас высказаться. Вопрос был только в степени владения собой – которая у них была очень разной. – Черт знает что! – так и не встретив отклика, снова подала голос девушка. Ее пышная шевелюра, обычно окружавшая голову облаком кудрей, намокла и ниспадала теперь на плечи тяжелыми извивающимися прядями в стиле Медузы Горгоны. – Замолкни! – вяло огрызнулась высокая светловолосая девушка. Промозглая погода у всех вызывала желание скукожиться, но эта держалась неестественно прямо, высоко вскинув голову и слегка выставив вперед острый подбородок. – Достало твое нытье! – А меня достало то, что кто-то постоянно мной командует! – моментально взвилась первая. – Буду говорить, что хочу и сколько хочу! Достаточно меня вынуждали демонстрировать безумную любовь к этому мерзкому миру, его гнусным обитателям и – особенно – к вам, двум ослицам, доставшим меня до печенок еще в школе!!! От взгляда ярко-голубых, как пламя чистейшего газа, глаз светловолосой обеих ее спутниц пробрала дрожь, а лужи под ногами на глазах покрылись хрупкой ледяной корочкой. Впрочем, эти трое были хорошо знакомы уже очень давно и успели друг к другу привыкнуть, поэтому собеседница только хмыкнула в ответ. Темно-серое вечернее небо рассекла небольшая молния, а до сих пор сохраняющая молчание третья девушка – экзотическая красавица с темно-каштановыми волосами – философски подумала, что рано или поздно эти двое должны были сорваться. С учетом их характера, это и произошло скорее поздно, чем рано… – Спешу тебя уверить, что с нами тебя ничего и не держит, – высокомерно бросила блондинка. – Можешь проваливать хоть сейчас! – А кто тебе сказал, что я иду с вами? Я просто иду, – девушка окинула взглядом сгущающуюся темноту над пустынной дорогой. – И если тебя это не устраивает, можешь сама проваливать в любую другую сторону! На самом деле, в какую сторону идти – не имело ровным счетом никакого значения. Конкретный пункт назначения у девушек отсутствовал, поэтому шли они, куда глаза глядят. Да и держались вместе, по большей части, по привычке. Просто шли. – Можешь продолжать «просто идти» молча! – попыталась поставить точку в содержательной беседе светловолосая, но не тут-то было. – А больше всего меня достали твои командирские замашки! – уже в полный голос заорала ее собеседница, сопровождая свои слова яростным тычком в грудь. От неожиданности блондинка не удержалась на высоких каблуках, не слишком подходящих для таких вот пеших прогулок, и с визгом рухнула в дорожную грязь, однако, успев выполнить почти профессиональную подсечку и сбить с ног и саму «горгону». Та шлепнулась на живот совсем рядом и, даже не попытавшись подняться, вместо этого бросилась душить противницу – какое-то время девушки с шипением катались по грязи, обмениваясь тумаками и щипками, пока тихий смех третьей товарки не заставил обеих броситься уже на нее – попытка к бегству была с позором пресечена, а сопротивляться девушка особо и не пыталась, продолжая хихикать параллельно с визгом. Мгновение спустя в грязи оказались вымазаны все трое, восстановив, таким образом, своеобразную справедливость. – Смешинку выплюни, – наконец мрачно посоветовала высокая, отличить которую теперь можно было разве что по льдисто-голубым глазам, зло сверкающих на вымазанном грязью лице. – Что тебя так радует в сложившейся ситуации! – То, что мы, наконец, вернулись к нормальной жизни после всего этого кошмара! – В ТАКИХ нормах пора что-то менять, – поднявшись на ноги, девушка попыталась даже подать руку одной из товарок, но, не удержав друг друга скользкими от сырости руками, обе шлепнулись вторично. – Если мы не намерены и дальше планомерно садиться в лужу! На этот раз рассмеялась кудрявая. Если у молчаливой красотки смех был тихим и шелестящим, словно змеиное шипение, у этой он напоминал грохот горного водопада. – Только не говори, что поддалась этому промыванию мозгов и хочешь начать новую жизнь! Может быть, объявим, что с завтрашнего дня официально начинаем творить добро направо и налево, выращивать цветы и дарить их детям? – Ну, не столь кардинально, – голубоглазая хмыкнула. – Я намерена изменить методы, а не цель! – И что же нам делать дальше? – На данный момент нам не помешает найти хотя бы временное жилье. – И желательно – с ванной, – согласилась тщетно пытающаяся привести себя в порядок красавица. – А потом? – А потом ты лично лучше сосредоточься на том, чтобы искать поменьше проблем на ту свою часть тела, которую больше ценишь – тебе виднее, какую именно! Разговор ненадолго прервался для обмена еще парой пинков. – Вообще-то, дамы, я серьезно! И постарайтесь, во имя Силы, держаться подальше от этих треклятых феечек – все неприятности традиционно начинаются с них. Постараемся считать, будто они вообще исчезли из этой Вселенной, ясно?! Небо рассекли еще несколько ослепительных молний. – И прекращай ЭТО! Применение нашей магии отслеживается, забыла? – Но это не я…
====== 1 ======
– Кто-нибудь хочет еще чаю? – судя по всему, чаю хотела сама Элион, однако, как это было свойственно юной королеве по жизни, попыталась на это намекнуть потактичнее. – Седрик, ты не принесешь нам еще пирожных? Все таки ЭТО семейственное. Седрик – туда, Седрик – сюда, беги, тащи, действуй, принимай меры… наверное, обиженная мина вышла чересчур уж красноречивой, потому что Элион, очевидно, придя к тем же мыслям, изобразила большие глазки и добавила: – Пожа-алуйста! Если подумать, то так – еще хуже. Приказной тон князя, как ни крути, а добавляет необходимого ускорения даже при хронической лени, а все эти Эллины «не мог бы ты», «если не затруднит» и даже «а я тебе тортик куплю» просто провоцировали мысли, что действительно – не мог бы, затруднительно, а уж тортик… еще бы сказала – булочку с повидлом! – Ты чего, заснул? – любезно осведомилась вклинившаяся в беседу Оруби. – Бегом! Вот оно – поистине волшебное слово. Главнокомандующий армией из этой девушки получится великолепный. – Бегом не могу, – вставил все-таки змеелюд, уже собираясь отбросить в сторону занавесь, заменяющую в его… гм, личных покоях – овальном зале, вместо мебели наполненном разного размера подушками – двери. – У меня ног нету! Ну почему его постоянно притягивают личности, норовящие строить окружающих – и, главное, его лично – в колонну по трое? Элион с ее мягким характером – куда более приятный вариант, однако ему, похоже, жизненно необходимо, чтобы хоть немного тиранили. И явный перебор – пытаться «услужить сразу двум господам»… – Если мой лорд пожелает, я… – прошелестела Мирэ, даже в зале практически круглой формы ухитрившаяся найти уголок потемнее, чтобы расположиться именно там. Впрочем, взгляд Оруби, расплавленным золотом сверкнувший в сторону девушки-химероида, заслуживал того, чтобы не то, что в уголок забиться, а закопаться прямо в пол на пару метров. – Не стоит, милая. Ты будешь чай? – Что-то я не вижу здесь сверчков! – язвительно заметила базилиадка. Миранда и Оруби друг друга резко не одобряли. И лучше с этим было не спорить, дабы не огрести от Руби же по полной программе… Хотя у Элион получалось удерживать хрупкое перемирие, ну так Ее Величество вообще была мастером по части хрупких, но при этом стабильно держащихся перемирий. – Я-то полагала страсть к сбору всякого хлама у тебя появилась уже только на Земле, – решила направить свое недовольство в другое русло черноволосая валькирия, оглядывая тянущиеся вдоль стен полки, на которых Седрик держал вещи-которые-могли-когда-нибудь-пригодиться или просто понравившиеся предметы весьма условной необходимости. От древних артефактов до коллекции игрушечных пингвинов – впервые увидев последнюю, Оруби очень выразительно промолчала. – Странно, что после всей этой истории ты все еще собираешь книги. Элион тихо хихикнула, потянувшись за пирожным с золотистого подноса. – Скорее уж странно, что он не выкрал обратно ту книжку, когда возникла возможность пошерстить в Кондракаре. – Интересно, с чего это мне ее красть, если она и так моя? – искренне возмутился Седрик. – Крадут вообще-то чужое! И вообще, с чего это вы взяли, что книга Людмора в Кондракаре? Я ее спер сразу, как оклемался. – Угу. Свое, стало быть, не воруют, а прут. Постой! – Оруби, только что сидевшая, по-турецки скрестив ноги на подушке, в мгновение оказалась на ногах. – Чего ты мне голову-то морочишь?! Я думала, что книга в Кондракаре… – Женская логика в действии, – устало заметил змеелюд, устраиваясь среди подушек. – Книга у меня, ты думала, она в Кондракаре… а я причем? И вообще, зачем тебе сдалась эта книга? – Так я и спрашиваю, зачем она ТЕБЕ сдалась?! – судя по тону, базилиадка находилась в шаге от того состояния, когда начинала вправлять собеседнику мозги: не кулаком, так табуреткой. Табуреток в обозримом пространстве не водилось – всю мебель заменяли подушки – а устраивать кулачные бои со змееоборотнями в боевой ипостаси… пар-то выпустишь, но со сломанной рукой потом возиться. – Не знаю. Пригодится зачем-нибудь… – Она тебе уже однажды “пригодилась”! – Если связаться с такой, как ты, – едва слышно прошелестела Миранда. – и палка выстрелит и жареный петух клюнет! Элион мягко удержала Оруби за плечо, в очередной раз каким-то образом успокоив ее на самой грани «серьезных разборок». – Все, я пошла, – пробормотала амазонка. – мне еще покемона на Земле пристроить надо и кое-какие дела закончить. Эль, увидимся во дворце. – Перестань называть меня «Эль», так звали того детектива, похожего на зомби, в триллере про Черную Тетрадку. Мне тоже пора, – после трехсекундного размышления, юная королева положила третье пирожное обратно на поднос. – Галгейта начинает нервничать, если я не мозолю глаза никому из подданных дольше часа. Ой! – споткнувшись об угол одной из подушек, девушка ухватилась за полку, пытаясь устоять на ногах. Полка неожиданно накренилась – к счастью, гора разнообразных условно нужных вещей грохнулась не прямо на Элион, а рядом. – Ой, я прошу прощения… – Это смешно, но с Галгейты вполне станется обвинить нас с князем в покушении таким дурацким образом… от старой ящерицы всего можно ожидать. Там все с концами разбилось или что-нибудь… – Седрик, а что это? – вытащив из завала чудом уцелевшее зеркало в слегка позеленевшей серебряной раме, поинтересовалась Элион. – Гм… зеркало. – Я поняла, что зеркало, а для чего оно? Седрик слегка озадачился. Князь, конечно, частенько называл нерасторопного подчиненного пижоном, но не настолько же, чтобы лица противоположного пола интересовались у него, для чего используются зеркала! – Просто зеркало. – Оно не магическое? – А гаан его знает! – кажется, но точно Седрик бы не поручился, зеркало принадлежало еще Лайме. – Тут многие вещи магические весьма условно. Та же книга Людмора имеет исключительно музейную ценность с тех пор, как в ней перестала быть заключена его душа. А может, в зеркале и есть какая-то магия, но я не знаю принципа ее действия – хотя вряд ли. У меня чутье на подобные вещи. Так что пользы от него, как от самого обыкновенного зеркала, в общем-то, оно очень красивое. – Ты не против одолжить его мне, хочу разобраться… странное оно какое-то. Но действительно не колдовское. Может быть, волшебное? Седрик снова пожал плечами. Он чувствовал любую магию, не делая особых различий между колдовством, которое использовали его господин и юная королева, и волшебством, подвластным Стражницам. Но если девочке понравилась игрушка – кто он такой, чтобы отказывать ребенку… особенно когда этот ребенок обладает титулом владычицы целого мира? – Считайте, оно Ваше, Ваше Величество.
====== 2 ======
Зеркала не любят за то, что они говорят правду. О обыкновенном ли зеркале речь или о магическом – не так уж важно. По школе ведьм Торрентуволле издавна ходила неизвестно кем пущенная байка про одну из их «сестер», по явной глупости вышедшей когда-то замуж за состоятельного и родовитого типа намного ее старше, уже успевшего спровадить на тот свет первую супругу, и, в довесок ко всем своим сомнительным качествам, счастливого родителя оставшейся от первой жены дочурки – настоящего дьяволенка во плоти. Пока эта дочурка была ребенком, семье жилось нервно, но терпимо, хоть маленькая бестия и старалась всеми силами отравлять быт батюшке и, в особенности, молодой мачехе. Самыми ее невинными проказами было лить отцовой женушке в постель чернила, клей – в туфли, тайком резать платья, подбрасывать на туалетный столик дохлых мышей… муж требовал от безымянной ведьмы «жалеть бедную сиротку», так что отплатить девчонке той же монетой казалось невозможным. Уж на жалость та пробивать умела. Любую одежду, в которую наряжали ее саму, «дочурка» в своих бесконечных проказах ухитрялась порвать и извозить в грязи так, что через полчаса уже можно было подумать, что ее одевают исключительно в обноски. А единственным средством не позволить разгромить весь дом была трудотерапия: когда чертовка не пакостила и не спала, она, как правило, была занята устранением бардака от своей предыдущей шалости – каким-то образом посторонние заставали ее именно за этим занятием. Да и папаша… А уж изобразить жалостливое личико особого труда не составляло. Ведьмочку, по глупости сунувшуюся в это осиное гнездо, не слишком удивляло, что родная мать этой бестии умерла такой молодой. Сама девчонка мать и не помнила, скорее всего, слишком еще маленькой была, долгое время прожив только с отцом и оттого искренне считая, что единственная женщина в его жизни после раннего вдовства – она сама! Но все это было цветочками. Наверное, та ведьма была не слишком-то могущественной, основным ее талантом было гадание по волшебным зеркалам… – Люсьена, ау! Сидевшая перед зеркалом девушка вздрогнула, оборвав воспоминание о неизвестной ведьме Зеркал и, наконец, заметила, что в комнате уже не одна. С тех пор, как ее единственная, если можно было так назвать, подруга, перевелась в другую школу, Люси успела привыкнуть к уединению. – О чем задумалась? – миниатюрная девушка с короткими красными волосами и простоватым, но довольно симпатичным круглым личиком… гм, впрочем, когда перед носом собственное отражение – симпатичным покажется чье угодно личико! Истина, так сказать, познается в сравнении. – Ох, откуда у тебя это зеркало? Вообще-то у Люсьены никогда не было вообще никаких зеркал, а не только «этого». Она и Мирте, пока они еще жили вдвоем, запрещала вешать их на стену, вынудив подругу довольствоваться маленьким «карманным», и уверяя, что зеркала в спальне вызывают ночные кошмары и потихоньку тянут из хозяев жизненную силу. Не то, чтобы покривила тогда душой, но все же и без того понятно было, отчего сама не любит зеркал. «В них чудище живет!» – в редкие проблески веселого настроения заверяла девушка. Как правило, ведьмы красивы. Или харизматичны, по крайней мере, ибо красота – это не сосуд, а огонь, пылающий в сосуде. В Мирте вот только харизмы не водилось, ну да какая Мирта – ведьма? Недоразумение одно! Но если «недоразумение» было всего лишь невыразительным, то сама Люси – откровенно некрасивой. – Задумалась об этой сплетне. Ну, про ведьму и эту ее падчерицу. – А-а… я слышала альтернативную версию этой истории. – У твоих фей все «альтернативное»! Жить не могут без глупых сказочек… – Так это зеркало для гаданий? – Угу, – Люси хмыкнула. – На суженого-ряженого. Знаешь, я пришла к выводу, что идеального мужчину – слепоглухонемого моряка дальнего плаванья, я могла бы вполне устроить. Вопрос лишь в том, есть ли в мире хоть один настоящий идеал, как думаешь? – Да ну тебя! Не хочешь отвечать – не нужно… – Зеркало точно не для гаданий. И не для какой-нибудь известной нам магии – любое колдовство оно впитывает, как губка, но при этом не накапливает. Вопрос, куда все потом девается? Если где-то чего-то убывает, то в каком-то другом месте должно прибыть, ты не находишь? Вообще-то это был один из главных постулатов магии – одна из тех тем, в которых Мирта никогда не была сильна. Она вообще мало в чем была сильна, эта бестолково-добродушная неприметная девчонка, обладающая лишь одной способностью – растворяться в любой толпе. В школе ведьм ее травили, ибо пнуть более слабого – едва ли не наипервейшая заповедь большинства учащихся здесь стервочек. Это, наверное, и сблизило уязвимую в своей некрасивости Люсьену с бесхарактерной и оттого еще более уязвимой Миртой – к тому же обе они были не ахти какими ведьмами… Теперь, в Алфее, подружку, конечно, уже не травят. Во всяком случае – гнушаются они там физическим и магическим воздействием, да и вообще какими-то отношениями с «приблудной» в элитарной школе, где каждая вторая фея – принцесса какого-нибудь погорелого королевства, а каждая первая считает себя «главной героиней романа». Да еще и с бывшей ведьмой. Для ведьм Мирта теперь «фея», а для фей-то все еще «ведьма», и там и там аховая, но для всех – перебежчица. Жалко ее, с редкостной бестолковостью благодарную директрисе Алфеи… Уж лучше как было! В Торрентуволле принято судить по тому, что сама собой представляешь, а не по тому, каким королевством правит твой отец, дедушка или дядя! Хотя, толковой ведьмы из Мирты все равно не получилось бы! Да и унизительное сочувствие всех этих принцессок ее, кажется, не задевает. – Вообще-то это зеркало Дарси. Уж обворожительная ведьма Тьмы имела привычку заглядывать в зеркало раньше, чем посмотреть в окно – зеркал в ее комнате было предостаточно, и кошмары чего-то не мучили. Ни ночью, ни по утрам. Наверное, и магической аномалии красавица не замечала, используя его исключительно по прямому немагическому назначению. После того, как великолепную троицу со скандалом исключили из школы пару лет назад, в комнате, когда-то им принадлежащей, осталось множество всяких безделушек. Иногда весьма полезных – вроде шкафчика с нетающим льдом, не требующего ни магической, ни какой-либо иной подпитки, в котором можно было хранить как зелья и самостоятельные работы по некромантии, так и съестное, что новые «хозяйки» не гнушались делать одновременно, справедливо сочтя, что к большой заразе мелкая не прилипнет. А зеркало пылилось на складе, пока – Люси и сама не могла сказать, чем – вдруг ее не заинтересовало. – Просто непонятно… но мне оно без надобности – и, кажется, безвредное. – Можно мне взять его в Алфею? – отчего-то вдруг заинтересовалась Мирта. Стелле, может, думает подарить? По части нарциссизма болтливая блондинка из школы фей дала бы Дарси сто очков вперед, хотя ее кукольной красоте было очень и очень далеко до великолепия черной ведьмы… Если забыть о собственном позоре на том достопамятном конкурсе красоты, то Стеллу даже еще больше жаль: до финала благодаря «сюрпризам» от великолепной троицы, добрались только они двое, сперва победу присудили Люсьене, а после дисквалифицировали ее за использование личины и чужого имени – и победительницей стала солнечная феечка. Как последняя героиня – больше-то никого не осталось. Зато от счастья вся прямо сияла! Дурочки эти феи, честное слово… «Все сплошь дурочки, – покосившись на разглядывающую зеркало Мирту, подумала Люси. – но, может быть, поэтому они счастливы, а мы – нет!»