– Конечно, – с иронией в голосе бормочет Коул. – Как я мог забыть?
– Кажется, я начинаю понимать, чего хотел от меня папа. – Я погружаюсь в воду и с усилием натираю руки, пытаясь смыть следы крови и пены. – Он был гением, но не экстрасенсом. И не мог предсказать, что его лабораторию взломают, а исходный код вакцины уничтожат. Так зачем он отдал тебе эту записку?
Несколько секунд Коул молчит.
– Я… я не задумывался об этом.
– Хорошо, что я это сделала. Он отдал тебе эту записку, как только закончил вакцину, потому что знал – руководство «Картакс» не собирается отдавать ее выжившим на поверхности. Они собирались утаить ее так же, как и все остальное. А папа хотел, чтобы вакцина была в свободном доступе, поэтому оставил запасной план на случай смерти.
Коул подается вперед.
– Это сумасшествие. В «Картаксе» бы никогда не стали прятать вакцину.
– Да? – Я провожу руками по волосам, вытряхивая щепки, запутавшиеся в темных прядях. – Они скрывают все остальное – антибиотики, лечебные алгоритмы. Люди здесь живут с болезнями, от которых легко могли излечиться еще двадцать лет назад. И если захотят воспользоваться кодом «Картакса», то должны переехать в один из бункеров.
Коул фыркает:
– Потому что там безопасно. Люди, живущие в них, защищены от вируса. Но как только появится вакцина, бункеры больше не понадобятся.
Я переворачиваю руку в воде и стираю следы пены со светодиодов на моей панели.
– Что, в «Картаксе» просто так отдадут вакцину? Бесплатно? Не предъявляя никаких требований? Позволят использовать ее кому угодно, даже людям с нестандартными технологиями?
– Уверен, так и будет, – говорит Коул, но впервые за все время его голос звучит неубедительно.
– Конечно, – отвечаю я, брызгая водой в лицо. – Именно так я и подумала.
Когда открылись бункеры «Картакса», большинство выживших после первой вспышки направились туда, и лишь немногие остались на поверхности. Почти все из них сделали это потому, что не хотели терять контроль над своими панелями. Уже более полувека людям известно, как изменять человеческие гены, но именно в «Картаксе» изобрели первые вживляемые панели. Они усовершенствовали технологии, запатентовали их и выпустили многообещающие модели по всему миру.
Зародыш панели стоит всего несколько центов. Он размером с рисовое зернышко, которое вживляется в руку и разрастается под кожей, как дерево прорастает из семечка. Кабели, металлические узлы, процессоры – все занимает свои места, по одной молекуле раз за разом, разветвляясь от маленького семечка. Их распространили даже в бедных странах, и благодаря первому алгоритму лечения от заражений за несколько лет они появились практически у всех. Последнее столетие горы наноотходов, которые используются во всем от пластмассы до удобрений, пропитали почву и землю, пока планета не утонула в токсинах. Независимо от того, насколько берегли себя женщины, дети все равно рождались с сотнями искусственных химических веществ в крови.
Появление панелей изменило это. Смертность резко снизилась. И количество огоньков на руке стало показателем здоровья человека. В «Картаксе» создали платформу, на которой размещались алгоритмы от имеющих лицензии кодировщиков ДНК, и вскоре люди вылечились от астмы, смогли похудеть, отрастить волосы и контролировать загар. Они могли просто загрузить код и лишиться своих недостатков. В одночасье вся промышленность встала.
Вот тогда-то и появились генхакеры, и их интересовала отнюдь не красота. Они хотели стать трехметровыми гигантами с цепкими хвостами и втягивающимися когтями. Хотели отращивать меховую шубу зимой и сбрасывать ее весной. Чувствовать магнитное поле Земли, как это делают перелетные птицы.
Генхакеры словно заглянули в будущее и показали, что люди могут выйти за рамки своей ДНК, ограничиваясь лишь своим воображением. Папа очень любил их, ведь ими двигало лишь желание творить.
Руководство «Картакса» пыталось засудить их за нарушение авторских прав.
И еще задолго до начала эпидемии начало с генхакерами войну за определение понятия «человек». А когда появился вирус и открылись бункеры «Картакса», то меня ни капли не удивило, что в них пускали только после подписания разрешения на контроль панели.
Нет хакеров, нет нестандартных приложений, нет открытого доступа к исходному коду. Отправившиеся в бункер люди согласились, чтобы «Картакс» стер с панелей все. Просто большинством эти алгоритмы использовались лишь для самовыражения, но некоторые не смогли бы без них жить. В моей жалкой панели нет ни одного стандартного алгоритма, потому что их писал папа и никогда не регистрировал в «Картаксе». Если бы я отправилась в бункер, то там бы заставили меня их стереть. Мои исцеляющие модули и модули органов чувств тоже нестандартные. И я бы лишилась их всех.