Он отставил кружку в сторону, снова покрутил в руках трубки. Похожий на бронзу металл, гладкая шлифованная поверхность. Помнится, в детстве из чего-то подобного детвора любила плеваться. Мелкими яблочками или тем же горохом. Если попадало по голой коже, получалось пребольно, и проще простого было выхлестнуть глаз, за что и шпыняли их взрослые, сплошь и рядом разоружая, лупцуя ремнями и осыпая градом нравоучительных сентенций.
Георгий дунул в одну из трубок, задумчиво хмыкнул. Что там в трамвайной книжке писалось?.. Какая-то заумь про малое и большое? Впрочем, сейчас уже и не вспомнить. Но в вывернутом наизнанку мире можно попробовать и это.
Вспоров пакеты, он выудил пригоршню зерен, с удивлением взвесил на ладони. Зернышки оказались весомыми! И что особенно его поразило - "просо" было значительно тяжелее "гороха". То есть, если взвешивать на руках. Хорошо бы, конечно, иметь настоящие весы, но где их возьмешь?
- Сыграем в бильярд, а, Билли? - Георгий заинтересованно взял одну горошину, бросил на стол. Зернышко проса щелчком послал навстречу. Шарики сшиблись, и зерно проса, отбросив с дороги горошину, продолжило свой путь. Вот вам и искомое доказательство теоремы! Два делим на два, а получаем четыре! Великан легче кошки, а кошка стремглав уносится прочь, едва завидев Георгия. Классическая ситуация из анекдота... Капитан, что произойдет, если мы столкнемся с айсбергом?.. Как что? Разумеется, айсберг поплывет дальше!
Георгий вновь попытался припомнить формулировку из трамвайной брошюры. Что-то там говорилось о малом, пожирающем большое, какие-то завуалированные мысли о сотворении мира. Кажется, к гороху с просом они имели самое прямое отношение. Во всяком случае было там что-то весьма важное! Про то, чем можно погубить малое. То есть, кажется... Ну да! Малое - еще более малым и более никак!
Взволнованно он прошелся по комнатке, на мониторы взглянул уже без особого интереса. Суета лилипутских армий продолжалась. Город брали в клещи, все более сужая радиус поиска, по второму и третьему разу облетая подконтрольные районы. Камера отчетливо демонстрировала, как на ту же площадь свозят отстреленных крыс, кошек и собак. Должно быть, маленький народец начинал всерьез нервничать. Пора было выбираться из подвала. Во всяком случае поэкспериментировать с трубками и зерном имело смысл. Просто на всякий пожарный. А вдруг?..
***
Этот вечер он отвел себе на отдых и тренировки. Лежа на узенькой кушетке, чередуя горох и просо, он пристреливался к поставленному у стены спичечному коробку. Сомнения в том, что трубки с зерном представляют собой долгожданное оружие, окончательно рассеялись. Горошины легко прошивали коробок, ломали керамическую плитку и застревали глубоко в стене. Пару раз Георгий рискнул плюнуть в бетонный свод, получив аналогичный результат. Оставив аккуратное отверстие, горошина ушла в бетон, как шило в хлебный батон. Шомполом от ружья Георгий попытался измерить глубину пробитого тоннеля. Длины стального прута не хватило, что повергло его в шоковое состояние. Замедленно развернувшись к светящимся мониторам, Георгий угрюмо улыбнулся.
- Вот теперь мы с вами потолкуем на равных...
Зажатая в кулаке трубка подплыла к губам, и еще одна горошина с треском ушла в бетон. Лилипуты, снующие на экранах, уже не казались такими грозными.
***
- Рядовой Иванов! Для чего в армии нужен ствол?
- Полагаю, что для калибра.
- А с подлодки вас почему турнули?
- Виноват! Привык спать с открытой форточкой...
Проверяя экипировку, Георгий еще раз охлопал себя по карманам, невесело хмыкнул. Да-с! Такой вот у нас армейский юмор - насквозь из жизни. Только вот шутили все больше полушепотом и прикрывая рот - по кухням да по курилкам. Зато и смеялись, как не смеются в нынешнем КВН. Потому как запретное всегда слаще. Сменилась эпоха, интернет оплел паутиной половину планеты, а главное не наступило. Надобность в армии не отпала, и искусство убивать себе подобных по-прежнему котировалось достаточно высоко.
Клавиша управления входной дверью темнела перед глазами, но он все никак не мог решиться. В его случае ни окон, ни форточек также не предусматривалось. Как на пресловутой подводной лодке. Дверь в убежище распахивалась лишь на две-три секунды, а там как успеешь. С калибром же наблюдалась все та же несуразь. Глаза видели одно, здравый смысл подсказывал другое. Если верить пропечатанному в здешних книгах, просо получалось опаснее гороха, а горох - ружейной пули. Прихлопнуть какого-нибудь великана представлялось пустяком, а оцарапать невзрачного лилипутика - задачей почти невыполнимой. Непривычную математику следовало усваивать заново, откусывая мелкими кусочками, тщательно пережевывая. Даже в самом волшебном мире человек не способен враз отказаться от прошлых истин. Ибо истины становятся догмами, а догмы одаривают сотнями привычек. Такова жизнь, таковы ее неписанные правила...
Георгий порывисто вздохнул. Как ни крути, единственный способ выявить правду - это собраться с духом и выйти наружу. Без опыта нет выводов, без ошибок - побед и новаций...
Подняв руку, он коснулся теплого пластика, и, подчиняясь клавише, стальная дверь с жужжанием отошла в сторону. Георгий, пригнувшись, выскочил под открытое небо, торопливо огляделся. Все та же пышущая жаром улица расстилалась кругом, и те же клетчатые здания теснили одинаковыми крышами далекое небо. Игра в шахматы, затеянная неведомо кем и неведомо против кого, продолжалась.
***
..Первую цепь он положил единой струей. Честное слово, это надо было видеть! Горох с пугающим треском крошил тротуар, рикошетировал вверх, валил наповал бравых недомерков. Сам же Георгий напоминал в эту минуту разошедшегося не на шутку музыканта. Раздутые щеки, выпученные глаза, в руках тонкая трубка-дудочка. Не поленился - напихал "боезапаса" полный рот. Горох - за правой щекой, просо - за левой. Грамотной засады у них не вышло, тем более, что лилипутов оказалось тут не так уж и много: оцепление в три-четыре десятка стрелков и два притулившихся у дорожной бровки танка. Никто его, разумеется, не надеялся здесь увидеть. В ожидании приказа пехотинцы сидели и лежали на земле, лениво курили, вели абстрактные беседы. Словом, расслабились солдатики до нельзя, за что и были жестоко наказаны. Пара пуль, выпущенных вслепую, ушли в никуда. Георгий не позволил им даже разобраться в обстановке. Пользуясь всеобщей паникой, молотил одиночными и очередями, укладывая противника на асфальт целыми отделениями. На его глазах к бронированным машинам со всех ног поспешили фигурки в черной униформе. Танкисты, мать их за ногу!
Хрюкнув носом, Георгий присел на одно колено, замерев трубкой, плюнул что называется от души. Горошина угодила в гусеницу одного из танков. Он разглядел, как, лопнув, траковые сочленения лентами сползли на землю.
Так-то, братья меньшие!.. Георгий выстрелил повторно, но, чувствительно пошатнув танк, горошина по кривой ушла вверх. Калибр, черт подери! В нем все дело! Для чего нужен ствол, рядовой Иванов? Неужели забыли?.. Словно шпагу в ножны Георгий сноровисто сунул трубку за пояс, достал более тонкую, языком пошевелил во рту, меняя горошины на просяные зернышки. Вот теперь посмотрим, кто кого!..
Первая очередь оказалась не совсем точной, но стоило немного поднять трубку, как ближайший танк немедленно загорелся. Черт его знает, что там внутри сдетонировало, но по большому счету это Георгия и не интересовало. Главное, что просо ДЕЙСТВОВАЛО! Зеленого цвета мотоцикл с коляской, вихляя, попытался уйти, но гостинец из трубки подбросил таратайку вверх, заставил дважды перевернуться. И тут же моргнула вспышка справа. Черт! Георгий резво перекатился по земле. О стрелках он как-то и запамятовал. А между тем ружьишки их тоже кое-чего стоили. Искрящий шар мазнул Георгия по локтю, едва не выбив трубку из рук. Не теряя времени, тем же просом он ударил по стреляющим. Попадать в этих крохотулек было не так-то просто, но зарядов он не жалел и потому все равно не с первой так с пятой попытки накрыл смекалистых стрелков. Танки так и остались недвижимыми, и преимущество явно перешло на его сторону. Лилипуты дрогнули, защищая головы ручонками, проворно попятились. Георгий внутренне возликовал. Это уже вроде цепной реакции, - стоит рвануть одному, и героев на поле боя практически не остается.