В ушах Млея висели огромные серебряные серёжки.
Я обнял Карину за талию и провёл в зал.
Возле двери я хотел оглянуться, но заставил себя этого не делать — я и так знал, что Млей смотрит нам вслед.
У меня было отличное настроение, и я шепнул что-то Карине на ушко.
Она удивлённо посмотрела на меня. Я спохватился и сказал ей руками:
— Ты у меня самая красивая!
Она ответила:
— Но теперь мы можем идти домой?
Люди исподтишка поглядывали на неё: такая красивая девушка, и глухонемая!
Млей зашёл в зал через другие двери.
— Нет, останемся, посмотрим кино! — сказал я так, как обычно мы с ней разговаривали, — руками..
— Но я ничего не слышу! — возмутилась она.
Мы создали небольшую пробку на входе, и я слегка подтолкнул Карину в зал.
— Я не пойду! — показала она мне руками.
Я поймал на себе взгляд Млея.
— Не хочешь — не пойдём! — сдался я, слащаво улыбаясь. — Только поцелуй меня.
Карина стала рассерженно пробираться к выходу. Нарядные мужчины и женщины уступали ей дорогу. Я бежал следом.
Прозвенел третий звонок.
Карина захлопнула дверцу своей машины прямо у меня перед носом. Если бы он у меня был.
Водитель радостно нажал на газ, обдав меня грязью растаявшего снега.
— Ах так?! — возмутился я.
После премьеры, на праздничной вечеринке Млей подошёл к Котову. Триумфатор, почему-то в форме лётчика, как падший ангел, одиноко сидел у стойки и глушил виски.
— Поздравляю! — сказал Млей.
Котов кивнул.
Видя, что Котов находится в той самой кондиции, когда можно обходиться без вступительной речи, Млей поведал ему свой план.
— Вам же всё равно нужны дети, — сказал Млей, — указывая глазами на любовника Котова в противоположном конце зала — У вас молодая семья.
Котов снова кивнул
— А Наталья Петровна — женщина в самом соку. Она родит вам такого малыша! — продолжал Млей. — И вы будете воспитывать его втроём: представляешь, как повезёт ребёнку!
Котов кивнул.
— И гены у него будут что надо: творческие! — улыбнулся Млей. — Подумаешь?
— Подумаю, — сказал Котов и сделал знак бармену. Тот приготовил ему ещё одну порцию виски.
— Обещаешь? — настаивал Млей.
— Обещаю.
— Ну, ладно. Позвони, если надумаешь. Окей? А я переговорю с Натальей Петровной.
Режиссёр Котов несколько раз кивнул.
— К тебе! — крикнула тётя Зоя мне в дверь, когда я пришёл с работы.
Я решил, что это её собутыльники пришли просить у меня деньги, поэтому не откликнулся.
Деньги мне самому были нужны. В Москве страшно дорогой бензин.
Дверь распахнулась, и на пороге я увидел Млея.
На нём было сверкающее, всё в стразах длинное чёрное платье в пол. В уши Млей вдел такие же сверкающие серёжки, и мне показалось, что он стал выше ростом. Точно — на фиолетовых ногах Млея были золотые босоножки на шпильке.
— Хэловин, что ли? — спросила тётя Зоя, закрывая дверь.
— Здравствуй, — сказал Млей. — Можно войти?
— Заходи. — Я не мог отвести глаз от такого количества сверкающих камней.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказал Млей.
— Ладно, — согласился я.
— Красивая картина, — кивнул Млей на мой портрет. — Очень похоже.
— Да? — удивился я.
— Да. Вылитая тётя Зоя.
Млей немного помолчал, крутя на пальце кольцо с огромным фиолетовым камнем.
— Занимаешься? — Он кивнул на гантели.
— Иногда, — сказал я. — Редко. Работы много.
— Видел я твою работу — сказал Млей. — Но я не об этом. Где Ха?
— Ха? — Я безразлично пожал плечами. — Понятия не имею.
Видел бы он сейчас своего синюшника Ха!
— Я просто очень переживаю за него! — сказал Млей.
— Давно ты стал таким переживающим? — не удержался я.
— Тонисий! — сказал Млей и так сильно дёрнул кольцо, что я думал, он оторвёт палец. — Я понимаю, что ты ревнуешь, но это просто глупо! И необоснованно! Ха слабый и я…
— Я, ревную?! — возмутился я на всю квартиру. — Я ревную?! Да ты с ума сошёл!
— Сошла, — тихо исправил меня Млей.
— Что? — не понял я.
— Не важно. Тебе — не важно. Просто скажи мне, где Ха? Он правда улетел?
Я вскочил и бегал по комнате из угла в угол Млей сидел в кресле, поджав ноги.
— Я! ревную! — Я продолжал возмущаться. — Да ты видел мою Карину?! Ты Карину видел?!
Млей кивнул.
— Ты что, думаешь, если разоделся во все эти блесточки, то стал на Карину мою похож? Ты так думаешь? Да где тебе!
Млей смотрел на меня, и неожиданно глаза его наполнились слезами. Он вскочил и побежал к выходу.