— Шайни, пойдем отсюда, — спутник тянет ее за собой.
— Сканирование ДНК завершено — статус пользователя подтвержден, допуск действителен. Обратный отсчет: до уничтожения терминала две минуты.
Башня глубоко вздыхает, толстые стены начинают стонать. Новые руки цепляются за ребра кладки, удерживая от падения.
— Почему ты делаешь это?! Зачем? — кричит Шайни.
«Чтобы тебе не пришлось», — думаю я.
— До уничтожения терминала одна минута сорок секунд.
— Бежим, Шайни, здесь дело не чисто! Бежим!
— Постой, пожалуйста, дай мне понять! Зачем ты убиваешь себя, Уильям?
— До уничтожения терминала одна минута тридцать секунд.
— Шайни, нам пора, — он тянет ее к выходу.
— Уильям, ты не должен…
— Шайни, скорее! — он уворачивается от мусора, который начинают выпускать хранилища переработки.
— Уильям, я…
— До уничтожения терминала одна минута десять секунд.
— Спасибо, Уильям! Я никогда не забуду тебя, обещаю, никогда! — кричит Шайни. Дженна. Мэри.
Они расплываются, сливаясь в одну фигуру. Морохир думал, у него получится обмануть меня. Я хорошо знаю таких, как он. Они манипулируют людьми. Он нарочно подстроил мою смерть, нарочно посадил меня в кресло. Чтобы она не смогла.
— Прощай, Светлячок.
Руки рассыпаются в пыль, тело плавится — я не чувствую боли. Я ничего не чувствую с тех пор, как башня вернула меня к жизни. Все, что осталось, — воспоминания.
***
Мне было тридцать три, когда я встретил Шайнару на улице старого города. Ее обвиняли в убийстве стражников. Она хотела есть, а ее тощие уши отливали болезненной синевой. В огромном голоде, недружелюбном к элвен, она не могла согреться.
— Леденец? Откупиться хочешь?
Она пыталась объяснить мне, что не могла желать смерти стражнику. Он сделал для нее доброе дело. Наверное, у него тоже умерла дочь. Или жена. Кто-то, кому раньше он носил сладости.
Она была совсем маленькой — Светлячок с огромными ушами. Теперь она стала взрослой.
========== 6. Союз Флотилий. Гражданская война ==========
Тяжелее всего не пожары, которыми охвачено побережье Союза, не ямы вблизи городов, куда сваливают тела, принесенные морем. Тяжелее мысль о том, что все это, даже лучшее, самое светлое, пришло к нам не само. Его принесли эльфы — не те, кого мы держали в гетто больших городов, эти ни в чем не были виноваты. Другие — сидящие в неприступных твердынях древних Башен.
— Почему вы думаете, что это — имя? — бедный эльф продолжал плакать, смотреть на него было противнее с каждой секундой. — Как вы можете не понимать? Он черный рыцарь, злодей, он ведет дорогой, в конце которой — смерть. Морохир, неужели вы не знали?
Брат смотрел без тени удивления — зло. Тогда я решил, злость — все, что у него осталось. Я был не прав. Брат был скотиной — в этом он походил на отца, но кроме злости в нем хватало ума и нашлась даже толика сострадания. Он не наказал эльфа, не велел ему убираться: накормил, отправил в постель, послал с ним своего охранника. Их было двое, лицо одного покрывали шрамы, второй сам казался открытой раной — внимательный, чуткий к каждому шороху. Необычный цвет кожи, светлые волосы и акцент выдавали в них вестурланцев. Значит, разведчики не врали. При первой встрече я решил, что они глупы, как все остальные рабы, но я оказался не прав. Эти двое умом и знаниями превосходили иных аристократов.
Терцианцы входили в бухту неумело. Люди, которых пришлось вытаскивать из трюмов, хотели только пить и есть. В их глазах читалось изумление, я понял, что они готовы были умереть на границе, а еще понял, что к этому готов был мой брат. Он нарочно привел их к границам Союза. Чтобы лишние рты потонули в море, оставив Терции возможность выжить после урожая.
— Скажи мне раз и навсегда, — попросил я, усадив брата напротив за шатким столом в таверне, которую мы сделали штабом на первое время. — Ты убил их? Убил отца и мать? Смотри в глаза, я узнаю, если ты врешь.
Он посмотрел зло, но я быстро перестал принимать его злость на свой счет. Он злился по привычке или от долгого голода.
— Мать убили при мне, — ответил он. — Я стоял там, разевал рот, как полоумный, а потом Фредди оттащил меня к потайному ходу и успел захлопнуть перед ними дверь. Так мы выбрались. Я тогда думал, что сумею найти отца, но к вечеру стало ясно, что отца убили еще раньше. Подстрелили у палатки на охоте, он там развлекался со шлюхами. У меня был Фредди, с ним — его ребята. Эльфы в гетто сошли с ума — стали бросаться на ворота. Метяжникам пришлось отправить отряды, и нас никто не заметил в этой суматохе. Мы были прямо там, у них под носом, но их занимали эльфы, так что нам удалось дождаться гвардию. Потом помогли башни. Вот тебе правда, у меня нет сил выдумывать. Отца подстрелили, потому что он ни черта не смыслил в управлении страной, а мама попала под горячую руку. Я бы тоже умер, если б не Фредди.
— Ты из-за этого таскаешь его с собой?
— Раньше от него было больше толку.
— Не сомневаюсь, — соврал я.
Вильгельм оказался настоящим засранцем. Убедить его в чем-то было делом почти невозможным. С детства мы не ладили, но за время ссылки я решил, что это были обычные склоки братьев, а теперь вспомнил, что все было закручено куда серьезней. Вильгельм никому не доверял. Вернее, не доверял незнакомцам. Меня он считал незнакомцем, так что я вынужден был отвечать на расспросы его рабов-советников и смотреть, как рыдает на коленях облаченный в черное эльф. Роуни, старейшина клана Шайнары, которая отправилась в Терцию, чтобы занять его место в Башне. Рассказать ему об этом было сложнее, чем убить ребенка. Но вместо слез в тот вечер я получил благодарную улыбку:
— Она жива.
— Сейчас — возможно, но она идет на смерть, — честно ответил я эльфу.
— Он не позволит ей умереть, — улыбнулся эльф.
— Морохир? Что ты такое несешь!
— Нет, Морохир просчитался — снова. Он решил, что она не сможет убить Уильяма, но ей не придется. Уильям любит ее. Она жива — это просто чудесно, спасибо вам, что рассказали мне.
С тех пор Роуни плакал гораздо реже. Другие эльфы, много недель проведя в трюме пришвартованного суденышка Вильгельма, тоже перестали упрямиться. Они захотели есть и пить так сильно, что согласились выслушать Роуни, а тот рассказал им о планах Морохира. Долгое время они не верили, как до них не верили — Вильгельм и я, но потом дослушали до конца.
— Он — не живое существо, понимаете? — говорил Роуни всем, кто хотел слушать, его будто прорвало спустя много лет вынужденного молчания. — Их много, понимаете? Они выглядят одинаково, это правда, но башни могут и не такое. Они могут сделать из вас такого, как Морохир. Из любого! Вот почему башни нужно разрушить. Они по всему миру, везде, на каждом материке, на каждом острове, достаточно большом, чтобы там поселились люди. Да-да, люди! Люди, в них все дело! Последыши, те, кто пришел после, на самом деле, они были здесь задолго до нас! Они жили в этом мире, расселились по всем материкам, освоили письменность. Когда мы прибыли сюда, они были достаточно развиты, чтобы приветствовать нас, а не атаковать, как чудовищ. Экспедиция, которую мы должны были провести, увенчалась небывалым успехом, так говорят хроники, и любой из вас, если вы только потрудитесь, может прочесть об этом. Наш язык очень прост, куда проще, чем местный! Он был создан специально для того, чтобы обучить ему было легко. Все это записано, все хранится в памяти башен. Спросите у своей Сьюзи — она подтвердит мои слова. Мы построили башни, чтобы помогать людям, спасать их, лечить, направлять их. Но спустя несколько поколений мы забыли. Мы начали искать свой путь. Башни захлопнули двери. Тогда появился первый Морохир — тот, кто сеет мрак, чтобы показать свет. Он рассказал о том, что мы должны править людьми, он показал, какой будет империя, созданная башнями. Он нарушил связь, понимаете? Мы больше не были Экспедицией, мы превратились в племя местных жителей. Другие из народа, другие элвен, живущие среди звезд, думают, что мы погибли. Они оплакивают наши смерти. Они жалеют, что нам пришлось пожертвовать собой. Но мы здесь, мы живы, мы еще можем помочь людям.