Он говорил так много этого бреда, что даже я начал верить. Истории, даже самые фантастические, не путались. Где бы он не прочел о них, это была ладная сказка. Эльфы в ней выставлялись народом, который пришел со звезд, чтобы помочь зарождавшемуся племени людей построить процветающее королевство. Из-за большого количества воды, которая разделяла земли этого мира, поддерживать связи между разными народами было непросто. Эльфы разместили башни, чтобы упростить эту связь, научили строить корабли, дали лекарства. Тогда их было совсем мало. Их число увеличилось спустя много сотен лет, когда башни захлопнулись для них. Внутрь попадали лишь те, кого избирал Морохир. Эльфы объединились с людьми и атаковали башни. Часть древних строений пала, а те, кто их населял, были убиты. Эту вину эльфы пронесли в легендах через века и по сей день приносили к башням подношения в надежде, что обитатели уцелевших простят им грехи прошлого.
Меня заинтересовали вовсе не байки о прошлом — проверить их я не мог. Для меня важнее были те сведения, что Роуни рассказал о настоящем. Он уверял, что Терция, Вестурланд и Союз Флотилий — всего лишь капля в море государств в мире, где они жили. И если долго плыть на юг, можно найти сотни островов, населенных удивительными народами. Сейчас, говорил он, там революция. Гражданские войны повсюду. Люди и эльфы объединились, чтобы уничтожить башни. Вот почему Морохир обратился к Вильгельму с предложением войны. Ему нужна сила, способная противостоять южным повстанцам. Если взять тринадцать тысяч Вильгельма, шесть тысяч Марка и выкупить оставшихся на рынке Вестурланда рабов, получится армия, с которой не сравнится никто из южан. С ее помощью можно захватить весь мир, и тогда задача Морохира будет выполнена.
Я представлял себе эти земли: далекие, удивительные, пораженные войной. Морохир надеялся принести туда власть башен, но что, думал я, если мы придем туда с другой целью. Что если впервые за долгое время мы сумеем объединиться, превратиться в Империю, как в хрониках старых времен. Только эта Империя будет превосходить Вестурланд и Терцию, она будет значительно больше. Из земель, богатых фруктами, можно будет вывозить излишки, меняя на лошадей или мясо. Не нужно будет совершать набеги, не нужно будет довольствоваться одной рыбой или гадким вином. Можно будет жить мирно.
— Мы должны уничтожить башни, — сказал Вильгельм спустя четыре полных дня. Его войско восстанавливало силы, он изучал карты, составленные моими разведчиками. — Пока башни контролирует Морохир, мы не сможем ничего сделать.
— Я отправил одну девочку к башне Туурэ, — ответил я. — Она должна теперь уже уничтожить ее.
— Ты отведешь меня к Сьюзи? — спросил Вильгельм, и я отвел его, потому что этот вопрос был самым вежливым из всего, сказанного братом за время нашего повторного знакомства.
Сьюзи обрадовалась ему. Она сказала, что много слышала о нем от меня — мысли ее путались. Ей оставалось совсем немного, и я знал, что со дня на день мне придется просить другую о невероятном одолжении.
— Расскажи мне о Морохире, — попросил Вильгельм.
Она рассказала ему эту печальную историю, которую могла пересказывать раз за разом без перерывов. Это были ее последние настоящие воспоминания. Морохир в истории всякий раз выставлялся героем, хотя, на самом деле, он подтолкнул ее к тому, чтобы она стала частью ужасного механизма башни.
— Значит, башни уязвимы, — сказал Вильгельм. — Что бы ни случилось, как бы ни хотел Морохир, он не может изменить основной принцип — башни созданы, чтобы помогать людям. Если человек хочет зайти внутрь, ничто не помешает ему. Вот почему Морохиру пришлось открыть дверь отцу, хотя он презирал его.
— Нет! — возразила Сьюзи. — Тот эльф хотел мне только добра.
— Вряд ли, — горько усмехнулся Вильгельм.
— Возможно, это правда, — вмешался Роуни — он тенью ходил следом за Вильгельмом с тех пор, как они высадились. — Те эльфы прибыли с востока. Они могли попасть к нам из земель, где Морохир изменился. Вполне возможно, он привел сюда эльфов, чтобы увести оттуда.
— Зачем? — удивился я.
— Затем же, зачем я привел к тебе своих людей, — ответил за Роуни Вильгельм. — Он посадил их на лодки и велел плыть на запад. Он надеялся, что на западе не будет ничего, но попал к Восточному Маяку. Башня не работала — ее забросили сотни лет назад. Эльфы ушли из тех мест. Тогда он нашел девочку, которая подходила для роли «пользователя» и привел к башне. Эльфов убили, часть людей выжила. Вряд ли он хотел, чтобы все случилось именно так, но одного он добился — теперь на его родине нет несколько сотен лишних ртов.
— Думаешь, он специально увел их? — когда я спрашивал его, мне казалось, это полная глупость. Зачем вести на смерть столько людей? Неужели не может быть другого выхода? Потом я узнал о голоде Терции, о том, как голод усилился после вмешательства вестурландцев. Вильгельм надеялся, что мир между аристократами, которые вечно грызлись за лучший кусок, принесет счастье, но добился противоположного. Все, на что он мог рассчитывать, осталось в Союзе. Еда, война, возможность на несколько лет не видеть выжженных полей родины.
Теперь я думаю, тот эльф хорошо знал, что делает. Думаю, когда он увидел парящий над волнами Маяк, он потерял надежду. Вокруг кричали: «Земля! Земля!» Уже тогда, должно быть, он представлял себе резню. Уже тогда знал, что не пустит эльфов в башню.
— Мы должны уничтожить башни, — я согласился не сразу. Я надеялся, достаточно будет того, что мы разберем по кусочкам Туурэ — даже две невинные жизни казались мне высокой ценой.
— Сьюзи может уничтожить Восточный Маяк, — сказал Вильгельм.
Он изменился — в ту секунду я понял это особенно отчетливо. Он уже не был ребенком, моим младшим братом с непомерными амбициями. Он стал убийцей, и ему, по большому счету, было все равно, кого убивать.
========== 7. Союз Флотилий. Бегущее море ==========
Грохот от летящих с утеса камней Маяка слышно до сих пор — Сьюзи не преувеличивала, когда попросила нас увести людей из округи. Неприятней всего были, конечно, молнии. Самые набожные грохнулись на землю и стали молиться. Неудивительно, что остроухие до сих пор поклоняются башням. Если разрушение каждой сопровождается такими катаклизмами, поверить в их божественную природу несложно. Даже Марк, кажется, дал слабину. В богов он не верит — уже за это можно выписать ему благодарность, переплюнул Грегора. И все же, когда он смотрел в сторону содрогавшихся от конвульсий камней, меня посетило неприятное ощущение дежавю. Так смотрели в мою сторону рабы Вестурланда, так смотрела эльфийская бродяжка, которой я подал золотой. Глаза широко раскрыты, а в них — самое опасное чувство во всем мире: надежда.
— Вам пора возвращаться, — говорит Марк, перекрикивая грохот.
— Нам некуда возвращаться, — отвечаю я, король без королевства. Сжечь корабли уже не хватит духа, за последние годы от голода и постоянного страха я превратился в мягкотелого сопляка.
— Терция — большая страна, — возражает Марк.
— Вот и возвращайся в Терцию, — говорю я.
Слова вырываются сами собой, но когда я слышу их, они кажутся правильными. Пусть возвращается — ведь именно это должно было произойти несколько лет назад. Марк должен был занять трон, а я — продолжить обучение. Все случилось так, как случилось, из-за того, что я был слишком молод, чтобы думать. Морохир из Туурэ перехитрил меня — я нарушил главное правило, попросил помощи у того, кто был сильнее меня. Высокомерие принца — тогда мне было простительно.
— Ты ведь не хочешь оставить своих голодранцев здесь, — Марк не собирается отступать. Хочет убедиться, что мы перестанем истощать запасы, собранные его людьми благодаря башне Сьюзи. Его заслуга во всем этом — простая удача. Будь на его месте честный простолюдин — справился бы лучше. Не стал бы разделять силы, не дождался бы, когда земли Союза начнут раздирать потасовки за лучший кусок, не допустил бы гражданской войны. Он еще не правитель здесь, но уже не простой беглец.