Бальдр наклоняется вниз и смотрит на лес. Мелькают факелы, в тишине можно услышать редкие крики.
— Их много, — говорит он.
— Насколько много? — спрашиваю я.
— Меньше, чем нас, — отвечает Бальдр, — но больше, чем нужно.
Как всегда, он говорит очень точно.
— Ты спустишься, Гуннар расчистит дорогу, а потом круг выведет тебя из леса.
Я смотрю в небо — там рождаются и умирают звезды.
— Слышишь?
Я хочу отдать один единственный приказ, но знаю, что он не послушает меня:
— Нет.
========== 6. Терция. Рассвет ==========
Элвен назвали Генриха Нолмо. Они видели его за книгами так часто, что перестали удивляться. Генрих начал читать хроники элвен — их отдали старейшины нескольких кланов. Он принял книги с благоговением и пообещал, что будет беречь их. Старейшины увидели, как искренне он говорил это, и долго рассказывали остальным на площади гетто о благородстве герцога.
Меня беспокоил только вопрос престолонаследия. Генрих объяснил мне, что он унаследует трон в том случае, если нынешний король не вернется в Терцию. Пока женщины оплакивают ушедших на войну мужчин, пока земля не восстановилась, нет смысла беспокоиться о власти. Он сильно вырос за время, что элвен провели, восстанавливая гетто.
Больше мы не называем его так. Теперь это наш «удел». Люди приходят, чтобы посмотреть на удивительные цветы, собранные в лесных чащах. Мы делимся с ними рецептами древних снадобий, а они помогают нам восстанавливать давно разрушенные здания. Когда-то «удел» был застроен так же хорошо, как верхний город. Никто не помнит, как гетто превратилось в квартал, состоящий из деревянных лачуг. Люди говорят, так было всегда, а их летописи молчат о старых временах. Только камень помнит очертания прекрасных шпилей, уступавших по высоте одной лишь главной башне.
В городе часто вспоминают Вильгельма. Его обвиняют в войне, которую он развязал. В сгоревшей Площади. В исходе элвен. Его обвиняют во всем, поэтому я не верю ни единому слову. Если бы не Вильгельм, на трон взошел бы кто-то из тех, кто сейчас мечтает занять место Генриха. Если бы не Вильгельм, работорговцы вестурланда продолжали бы атаки на побережье, захватывали бы все больше терцианцев. Если бы не Вильгельм, Терция могла погибнуть от голода. У меня никогда не хватит мужества отправить свой народ на верную смерть. Говорят, он сгинул на востоке. Корабли отплыли из восточной гавани Союза и больше никто не видел их. Я надеюсь, они нашли землю лучше. Надеюсь, они счастливы там. Когда-нибудь, когда они вернутся, у них будет достаточно еды, чтобы остаться в Терции.
Вернулись разведчики с севера. Они подтвердили мою догадку — башня Лоссэ пала. Жан исполнил свою мечту, а Сьюзи отмщена, как он и обещал мне. Я надеюсь, что он по-настоящему понимал, что делает, когда открывал дверь.
Вечерами, когда элвен дают мне время отдохнуть, я размышляю о Роуни и Морохире. Мне интересно, что стало с ними. Мог ли кто-то из них выжить? Теперь, когда я больше не Светлячок, когда мне ясно, что связывало их, я пытаюсь понять, почему Роуни согласился на помощь элвен из Башни. Из-за нас? Из-за клана, который остался голодным? В плохие дни я думаю, что так и было. В хорошие я вспоминаю Морохира, который хотел броситься в огонь. Где бы они ни были, я надеюсь, что хотя бы один из них стал счастливым.
Время в Терции бежит быстро. Наступает пора собирать первый урожай. Он не в пример обильней предыдущих. Труды элвен не прошли даром. Последыши разглядывают зрелую пшеницу, набивают бочки спелыми овощами, готовят кисловатое, но ароматное вино из ягод.
Ночью я тайком пробираюсь на рыбный рынок. Стражники не слышат меня — я больше не маленький ребенок, теперь мне легко слиться с тенью и стать незаметной.
Я иду по дороге, которой бегала сотни раз. К месту, где стоит прилавок торговца рыбой. Прилавок и теперь на месте. Мои ладони касаются пропахшей потрохами древесины. Сзади я слышу негромкий шорох. Оборачиваюсь — никого нет.
Назад иду внимательней, прислушиваюсь к шелесту листьев, вдыхаю запах улицы. Пахнет лесом, костром, а еще — ужасной смесью трав, которую не спутать ни с чем.
Башни.
Я оборачиваюсь и говорю ему:
— Выходи.
Он выходит. Больше он не похож на волшебника. Передо мной обычный элвен в старой одежде. У него тонкое лицо, видно, что уже давно он не ел хорошей еды. Кто знает, где он жил раньше. В Лоссэ? Вряд ли, тогда он не смог бы прийти сюда после того, как Жан разрушил башню.
— Мне так жаль, Шайни, — говорит он, заходясь в жестоком кашле, — Шайнара, мне правда жаль.
— Ты знаешь, где Роуни? — спрашиваю я.
Он кивает.
— Рассказывай.
Мы спускаемся к уделу вместе. Он рассказывает мне, что успел побывать в башне Уильяма до моего прихода и связался со второй башней земель Союза. Роуни был там. Потом вместе с флотом Вильгельма несколько элвен, включая его, отправились на восток.
— Я не хотел этого, Шайни, — говорит Морохир.
— Чего же ты хотел?
— Вот этого, — он с улыбкой смотрит на чистую улицу удела. Между деревьев мы разместили несколько сосудов с маслом. Ночью они горят, освещая центральную улицу.
— Он умер, да? — спрашиваю я.
— Скорее всего, — отвечает Морохир, улыбка остается на его лице, — я на это надеюсь.
— Неужели там так плохо?
— Да, — он смотрит на огонь, постепенно его глаза становятся влажными, — да, настолько.
— Ты хочешь остаться с нами?
— Если ты разрешишь мне, конечно.
Он остается. Элвен приходят к нему с вопросами. Они учатся лечить болезни, ухаживать за землей. Старейшины слушают истории о Башнях. Иногда я прихожу послушать вместе с ними, но сажусь на отдалении. Я не Старейшина, у меня нет клана.
С наступлением зимы приходится убирать снег, мы достаем теплые вещи из меха, меняем их на запасы дров. Последыши приносят бутыли кислого вина. Я замечаю, что в верхнем городе появились места, где элвен и люди вместе едят или слушают бродячих менестрелей.
Весной маленький герцог, возмужавший, сжимая меч в одной руке, объявляет, что элвен, которые хотят обучаться военному ремеслу, могут отправиться в казармы.
Старейшины долго обсуждают его слова. Находятся те, кто хочет пойти в верхний город, чтобы потом охранять улицы. Другие собрались защищать границы. Последыши встречают их с ликованием, дарят ветки с зелеными почками. Элвен не знаю, что делать с подарком. Я объясняю им, что это — знак уважения. Так последыши благодарили своих защитников в старину.
Почти все мужчины Терции исчезли за морем. Защищать город некому. Вот почему аристократы смирились с нашим присутствием. Генриху удалось объяснить им, что можно использовать мир к общей выгоде. Похоже, он учится договариваться.
Когда наступает лето, я поднимаюсь на внешнюю стену города и смотрю вдаль — на лес, где больше не возвышается башня.
Без нее мир кажется безграничным.
========== 7. Сон ==========
Каждую ночь я вижу огромный город, стоящий на пустынной равнине. Небо выглядит куполом, укрывающим камни и людей от остального мира.
Город такой большой, что его не обойти за день. Можно заблудиться в переулках, долго сидеть на стене, вглядываясь в горизонт, спрятаться в тени деревьев парка.
Я вижу зелень, белые камни. Я могу почувствовать запах свежего хлеба.
Фигура в плаще стоит на балконе высокой башни. Она кажется крошечной по сравнению с громадой города. Невозможно разобрать, во что одет этот человек, какого он возраста, что он делает. Я помню только фигуру.
Где бы я ни был: в переулках города, в парке, на стене — я всегда вижу его. Он стоит там, что бы я ни делал. Стоит и смотрит на меня.
Утром приходится вытирать глаза рукавом.
Нас совсем мало, но пока мы живы, у нас есть цель. Когда мы умрем, он будет ждать нас на вершине башни в огромном городе с белыми стенами.
Тогда я вспомню его лицо.