К сожалению, больше ничего объяснить не могу. Том сам расскажет тебе то, на что решится. Я знаю, что ты во всем разберешься и все поймешь правильно. Ты - смелая и чуткая. Я верю в тебя!
Благослови вас Бог, простите меня за все и прощайте. Ваша Александра Шувалова-Кенсинг.
P.S. Передай, пожалуйста, Тому, чтобы проверил свою почту, ему я тоже написала.»
Я не замечала слез, лившихся из глаз. Какое мужество: предвидеть свой конец и не впасть в панику, не изводить близких рассказами о скорой кончине. Умереть тихо и достойно, при этом, успевая позаботиться о родном человеке. Поплакав, я открыла папку с сохраненными письмами Алекс и стала перечитывать их такими, какие они были до корректировки для книги – с настоящими именами, датами. Просматривая послания, я наслаждалась легкостью изложения и маленькими милыми «завитушками» речи.
Неожиданно мне почудилось, что кто-то внимательно за мной наблюдает. Я быстро повернулась к стеклянной двери, выходившей на улицу. Том Кенсинг стоял, широко расставив ноги, скрестив руки на груди, и смотрел на меня. Мне стало не по себе: я снова не слышала никаких звуков ни в доме, ни на улице перед его появлением: не скрипели ступеньки, не хлопали двери. Он, словно, возник из воздуха, телепортировался из своей комнаты прямо во двор. Впрочем, в доме могла быть еще одна лестница, возможно она выходила прямо на улицу, а мистер Кенсинг просто хотел прогуляться, не встречаясь с незваной им гостьей. Он открыл дверь и вошел в кухню, пока я вставала, стараясь незаметно избавиться от следов слез.
- Не желаете пообедать? – спросила я. – Прошу прощения за самоуправство, но мне хотелось как-то отблагодарить вас за приют, и я приготовила то, что смогла.
Он удивленно вздернул брови, помолчал пару секунд и вздохнул:
- Действительно, уже пять часов вечера, давно пора обедать. Я, как хозяин, не должен был об этом забывать. Прошу меня извинить.
- Если говорить об извинениях, то начинать нужно мне: я врываюсь к вам в дом ночью без приглашения…
Он протестующее поднял руку:
- Вас пригласила Алекс.
- Вы знали об этом?.. То есть, я хочу сказать,… что мне показалось,… будто вы не ожидали меня увидеть.
- Я еще раз прошу прощения, но после ее,…после того, как Алекс не стало, я немного не в себе, не могу думать ни о чем другом. Она говорила мне, что хочет пригласить вас погостить и обсудить ваш совместный проект, обещала сюрприз.
- Я понимаю.
Мы снова помолчали, глядя в разные стороны. Я набралась храбрости:
- Мистер Кенсинг, думаю, вам все-таки стоит поесть.
- А вы присоединитесь ко мне? – светло-серые, несомненно – серые, глаза вопросительно смотрели на меня.
- Э-ээ… вообще-то я уже поела, но чаю выпью с удовольствием. - я повернулась к плите, чтобы подогреть еду.
Мы сидели за накрытым столом, мистер Кенсинг ел медленно, будто не был голоден. Словно он выполнял необходимую работу. Может, он привык к более изысканной пище, а, может, в результате всех переживаний действительно не хотел есть. Впрочем, он съел все, что я положила ему на тарелки, и теперь потягивал чай из фарфоровой чашки. Вспомнив постскриптум письма Алекс, я прервала неловкое молчание:
- Сегодня я получила письмо от миссис Кенсинг.
Мужчина медленно поставил чашку на стол и поднял потемневшие глаза.
- Что?..
Я заторопилась с объяснениями:
- Она написала заранее и поставила на автоматическую отправку по указанным срокам. Алекс попросила вам передать, чтобы вы проверили почту…
Он сорвался из-за стола и вылетел из кухни, оставив меня с открытым ртом смотреть ему в след. Еще немного посидела и принялась наводить порядок на кухне.
Совсем освоившись, я решила выполнить последнюю просьбу Алекс. То есть поддержать Тома Кенсинга в течение хотя бы того времени, что осталось до моего отъезда. Решила, что буду заботиться о том мистере Кенсинге, который находится в доме и не заморачиваться по поводу того, куда девался муж Алекс. Спала немного тревожно: сначала чудились какие-то шорохи, потом снилась Алекс. Она улыбалась, махала мне рукой, исчезая в белом тумане. А затем до утра в видениях меня преследовали глаза с пушистыми ресницами. Их оттенок менялся от светло серого до черного, они смотрели задумчиво, устало, с ненавистью, безразличием и … с нежностью.
…