- Книгу? О чем?
- Ну, наверное, «мы» - это громко сказано. Все-таки основной интерес должно представлять то, что делала миссис Кенсинг. Мы переписывались с ней почти два года, рассказывая друг другу о своей жизни. Я была поражена, насколько богата ее жизнь событиями. Она побывала во многих местах, стольких интересных людей встретила, так много повидала, испытала сильнейшее чувство и счастливо прожила в браке почти семьдесят лет - такая жизнь достается далеко не каждому! - я взглянула на своего спутника, ожидая отклика на мой восторг.
Он стоял, нахмурившись, его улучшавшееся по мере прогулки настроение снова испортилось. Я мысленно ругала себя, что сболтнула что-то лишнее, хотя и не понимала, что именно. После тягостного молчания, когда я уже готова была сквозь землю провалиться, мистер Кенсинг заговорил:
- Почему вы решили, что Алекс была счастлива в браке семьдесят лет?
Я не очень поняла вопрос. Он был о счастье в браке или о его продолжительности? Но, по крайней мере, мужчина не замкнулся в себе.
- Эээ… Алекс всегда очень тепло и с любовью писала о своем муже. Она рассказала мне историю их знакомства, как будущий супруг спас ее, как терпеливо ждал решения выйти за него замуж, как всегда поддерживал и защищал ее. Она писала, что не помнит ни одной ссоры за все семьдесят лет. Она обожала своего мужа! – надеюсь, я ответила на вопрос в обоих смыслах.
- Супруга миссис Кенсинг уже давно нет в живых.
- Что?! Но Алекс писала о нем в настоящем времени: «Том делает это, говорит то…».
Мы остановились у поворота тропинки.
- Видите ли, Саша…
Желудок подпрыгнул к горлу от неожиданности: мистер Кенсинг впервые обратился ко мне по имени. Его манера произносить «Саша», чуть растягивая вторую букву «а» и делая на нее ударение, заставляла все внутри меня трепетать.
- Вы позволите вас так называть?
Я молча кивнула, справившись с собой и очень надеясь, что он не заметил моей реакции.
-…супруги Кенсинг действительно очень любили друг друга и прожили счастливо вместе долгую жизнь, но,… в общем, он мертв, давно. Алекс не могла с этим смириться и всегда считала своего мужа живым. Простите ей эту слабость. Она никому не принесла вреда тем, что так думала. Она была очень хорошей и самоотверженной, необыкновенной!
- Теперь понимаю, о чем она написала: «Я знаю, что ты во всем разберешься и все поймешь правильно».
- Возможно…
- Она не потеряла рассудок, она осознавала, что ее мужа нет в живых. Но таким образом она старалась продлить его пребывание с ней.
Мистер Кенсинг внимательно смотрел на меня, будто пытаясь заглянуть в душу, гипнотизируя. Мне казалось, что я тону в его глазах, в этих серых озерах, меняющих цвет. Желание выплывать на поверхность напрочь отсутствовало.
Он отвел глаза и с удивлением отметил:
- Вы понимаете.
Мы снова шли по тропинке под высокими деревьями, думая каждый о своем. Тишина не была гнетущей, молчать вместе было хорошо и спокойно. Так и не обменявшись ни словом, мы подошли к дому. Мистер Кенсинг открыл для меня дверь, пропуская вперед, помог снять куртку, повесил ее на плечики в шкаф и спросил:
- Не желаете выпить кофе или чай?
- Пожалуй, кофе…
- Позвольте мне сварить и угостить вас.
- Спасибо.
Я сидела на кухне, накрыв на стол, и наблюдала за мистером Кенсингом. Он двигался с кошачьей грацией, изящными движениями выполняя необходимые действия. Его можно было показывать в каком-нибудь кулинарном шоу, ничего не добавляя, не комментируя – все женщины без исключения прилипли бы к экранам телевизоров, а потом забросали бы редакцию телеканала письмами и звонками с просьбой о повторе. Не важно, что он готовил, важно – как он это делал.
- Как обычно – сливки и без сахара?
Я выплыла из своих мечтаний и кивнула. Запомнил, надо же.
- Я хотел бы попросить у вас разрешения прочитать книгу.
- Конечно, мистер Кенсинг…
- Если не возражаете – Том.
Снова мои внутренности оказались в невесомости, и голос слегка (надеюсь не очень заметно) задрожал.
- Конечно,… Том. Но ведь на компьютере миссис Кенсинг есть экземпляр, и я думала…
Он прервал меня:
- Я знаю, что Алекс не стала бы возражать, но ведь вы – соавтор, вас я тоже должен был спросить.
Вот это щепетильность!
- Я совершенно не против того, чтобы вы прочли наше «творение». Вы знали Алекс, она вам доверяла и, очевидно, много значила для вас. Мне хотелось бы, чтобы вы одобрили книгу, которая, если будет напечатана, станет своего рода памятником ей.
- Благодарю вас…
После кофе хозяин дома поинтересовался, чем бы я хотела заняться. Я сказала, что если в доме есть библиотека, мне хотелось бы с ней познакомиться. Конечно, во времена всемирной паутины можно найти в электронном виде текст любого произведения. Но я люблю держать в руках томик, перелистывать страницы, думать о тех, кто, возможно, читал эту книгу раньше. Не заботиться, в конце концов, о подзарядке аккумуляторов своего «ноута».