- Нам нужно поговорить.
Мне не понравилось, как он это сказал: слишком серьезно и грустно. Сразу возникло ощущение какой-то беды. Я попыталась бодро улыбнуться, но, по-моему, вышло не очень.
- Саша, я должен тебе многое рассказать о себе, об Алекс и своих родственниках. Эта история похожа на бред или страшную сказку, но я верю, что ты поймешь, разберешься. Алекс каким-то образом тебя угадала, может, это был очередной ее вещий сон? Она писала о своих снах?
- Да… только об одном. В нем она увидела свою могилу и табличку с датой смерти. Я получила это письмо уже здесь.
- Алекс видела несколько вещих снов за свою жизнь и, получается, что рассказывала мне не обо всех.
- Что ты имел в виду, когда сказал «угадала»?
- Когда-то я рассказал свою историю Алекс, она мне поверила и приняла меня таким, какой я есть. Думаю, она считала, что ты рассудишь все как она. Кроме того, эта ваша общая способность к ментальному контакту – за всю свою долгую жизнь я встретился с ней лишь дважды.
Я покраснела при упоминании о ласках и отвела глаза. Совсем не к месту вспомнила его настойчивые губы и нежные объятия. Его дыхание участилось.
- Саша…
Я постаралась стряхнуть с себя наваждение. Он взял меня за руку, наклонился и прижался губами к ладони. Успокаиваясь, мы помолчали. Когда вихрь в моей голове улегся, Том поднял голову и, тяжело вздохнув, продолжил:
- Думаю, Алекс искала тебя. Лет пять назад она внезапно увлеклась компьютером, очень быстро его освоила, стала активно пользоваться сетью Internet. Параллельно она заинтересовалась немецкой литературой восемнадцатого века, а потом познакомилась с тобой и наладила переписку. В свете последних событий, мне все меньше это кажется случайным совпадением.
Он помолчал и продолжил:
- Что ж, на этом заканчивается самая простая часть моего рассказа. Историю жизни Алекс ты знаешь, в вашей книге все точно и подробно описано, я прочитал.
- Извини, но у меня остался один вопрос, который не дает мне покоя с момента появления в этом доме. Могу я узнать…
- Что?
- В письмах Алекс упоминает о муже не в прошедшем времени, она пишет о нем как о ныне живущем… А ты сказал, что он умер много лет назад. Все письма Алекс говорят о ее ясном уме, хорошей памяти. Или это ее защитная реакция против невыносимого стресса от потери близкого человека?
Том молча глядел в пол так долго, что я засомневалась, собирается ли он отвечать на мой вопрос. Я смотрела на его склоненную голову, опущенные плечи, чувствуя, какой тяжелый груз лежит на них, и не могла удержаться, так хотелось помочь ему. Я протянула руку и погладила его по волосам. Он резко вскинул голову и заторопился, будто боялся, что если остановится, то уже не сможет продолжить:
- Я расскажу тебе все. И чтобы не ходить вокруг да около, начну с того, что объяснит все остальное, – его лицо подернулось судорогой. - … Саша, я – вампир… я живу, вернее, существую почти три века. И тот Том Кенсинг, о котором тебе писала Алекс, - это я. Вся история, которую она тебе рассказала – чистая правда. Она всегда считала меня живым, но я умер, вернее, родился мертвым еще в восемнадцатом веке, я – потомственный вампир.
Широко открыв глаза, я смотрела на того, кто стоял передо мной, и не верила. «Зачем так жестоко издеваться, принимая меня за наивную дурочку? А кто же я еще, если поверила, что могу вызвать нежные чувства у этого человека? При его-то внешних данных можно не задумываться о внутреннем мире. Можно позволить себе шутить над глупой иностранкой, не разбирающейся в местных традициях и обычаях. Тут меня посетила совсем уж сногсшибательная мысль: «А был ли мальчик? В смысле: а существовала ли вообще госпожа Александра Кенсинг? » Но какой смысл разыгрывать весь этот фарс? Я совершенно обычная, ничего не значащая, русская учительница. Никакого интереса вводить меня в заблуждение нет. Если только это не такой способ развлечения у богатых канадцев, мало ли какие фишки у них придуманы. А, может, это вообще съемки какого-нибудь реалити-шоу - столь модного жанра на телевидении в последнее время? И скоро из-за двери выбежит местный аналог Валдиса Пельша и закричит: «Это программа «Розыгрыш»! Правда, кажется, там принято ставить в неловкое положение знаменитостей, но…» - все эти мысли пронеслись в моей голове в одно мгновение, а Кенсинг тем временем продолжал: