- Такую, как была на полу в кабинете?
- Да, и поэтому так быстро зажила твоя рана: смесь является практически эликсиром жизни. Этот факт, кстати, обуславливает опасность для вампира и человека – его пары.
- Каким образом?
- Те, кто обладали знанием об этой особенности смеси кровей и жаждали наживы, во все времена устраивали охоту на такие пары, чтобы держать их в плену. Забирая постепенно кровь у вампира и человека, изготовляя эликсир, они продлевали свою жизнь и зарабатывали большие деньги.
- А что происходило с вампиром и человеком?
- Чаще всего один из них находил способ убить себя, чтобы не оставаться в роли «дойной коровы». Тогда второго тоже уничтожали.
- А если самоубийство не удавалось?
- Все продолжалось до естественной смерти человека.
Мы помолчали. За все надо платить, за сверх способности в том числе.
- Ты так и не объяснил, почему все стали называть меня «миледи» после обнаружения совместимости крови. Кстати, Берг – то же вампир? И вы действительно кузены?
Он тяжело вздохнул:
- Я хотел бы, чтобы все шло своим чередом, но так получилось… Обращения «милорд» и «миледи» пришли к людям из нашего языка. Берг – то же вампир, и наши деды были родными братьями. Такое явление – вообще редкость в нашем мире. Чаще всего у пары вампиров рождается только один ребенок, несмотря на долгую совместную жизнь. Нередко семья вообще остается бездетной, хотя ни о каких контрацептивах никто даже и не думает. Видишь ли, мы с Бергом являемся наследниками правящего клана. Мой отец – верховный правитель в нашем мире, я – следующий в очереди, затем – отец Берга и он сам. Вампиры живут очень долго, но и они не бессмертны. Моему отцу 1031 год, я родился, когда ему было более 700 лет. Так долго он искал пару. Часто бывает, что вампир вообще не встречает свою половинку среди людей и не оставляет потомков. Корона переходит от отца к сыну после смерти первого, но при условии, что наследник на тот момент уже нашел пару, заключил брак и у него родился ребенок. Если это не выполнено, то право на корону переходит к другой ветви, то есть умри мой отец в ближайшее время, отец Берга станет правителем.
- Поэтому Берг выглядел таким разочарованным. Он решил, что ты нашел пару и скоро обзаведешься наследником.
- Да.
Мне стало больно. Ведь знала же, что о любви со стороны Тома и речи быть не может, но надеялась, что хоть ненадолго привлекла его именно я сама, а получается – это интересы наследования короны. И как мне теперь быть? Я почувствовала, как закипает гнев: рассказывал тут о несчастных, которых держат в плену ради получения крови, а сам влюбил меня в себя, чтобы утвердиться в праве на наследование. Я возненавидела его за эту расчетливость, а себя – за то, что не устояла перед обаянием проклятого вампира!
Вдруг Том тихо охнул. Я, сжав губы, глянула на него исподлобья. Он удивленно смотрел на меня, держась рукой за правую щеку.
- Зубки заболели? – ехидно спросила я.
- Ты ударила меня!
Я вытаращилась на него, на время забыв об обиде.
- Что?!
- Ты дала мне пощечину. Интересно, за что?
А, значит, я могу его не только гладить на расстоянии, но и ударить. Мне это нравится.
- За что? Не будь еще и лицемером! Невинная овечка. Ты использовал меня! Тебе надо укрепиться в праве на наследование, тут все средства хороши. Зачем изображать любовь… - тут я запнулась и, сбавив тон, продолжала, - впрочем, про любовь ты ничего и не говорил. Для тебя это был просто секс. Но для меня… - я сглотнула подступившие слезы, - лучше бы ты честно все рассказал, лучше бы я вообще тебя никогда не знала!
Он с нежной грустью смотрел на меня:
- Следовало ожидать, что ты так это воспримешь. Я очень сожалею, что ничего не рассказал тебе заранее. Пожалуйста, поверь мне! Когда в кабинете я увидел реакцию крови, я готов был убить Берга за то, что он все испортил. Саша, я почувствовал к тебе влечение с первого дня, вернее с первой той ночи, когда ты уснула на диване в гостиной. Я корил себя за то, что, едва похоронив любимую, тут же обратил внимание на кого-то другого.
Мы прожили с Алекс семьдесят лет. За все это время я ни разу не посмотрел на другую женщину, для меня существовала только она! Около двадцати лет назад она сказала мне, что чувствует себя чуть ли не развратительницей малолетних, занимаясь со мной любовью. Я чувствовал, что удовольствие друг другу мы доставляем не меньшее, чем в прежние годы, но… Никакие аргументы о моем реальном возрасте и о том, что я вижу ее такой, какой встретил когда-то, не помогли. Мы прекратили сексуальные отношения, она даже пыталась заставить меня уйти, конечно, безрезультатно.