Как бы то ни было, а ночевать мне, кажется, придется на крыльце и уже утром разбираться в ситуации. Важно было не замерзнуть. Я достала из рюкзака джемпер (слава Богу, сухой!), который взяла на случай похолодания (вообще-то сейчас начало августа и в этих широтах должно быть тепло, но, видимо, не ночью). Быстро натянула его под ветровку, которую затем застегнула до самого подбородка. Теперь придется всю ночь двигаться. Куда можно присесть я не вижу, да и сыро везде. Под ногами практически тоже ничего разглядеть невозможно. Я энергично помахала руками, сделала несколько приседаний. Попробовала попрыгать, но в абсолютной тишине (дождь совсем прекратился) производимый звук показался настоящим грохотом, и я отказалась от этой затеи. Неплохо было бы просто походить, но в темноте я боялась оступиться и ко всем своим неприятностям еще и вывихнуть ногу.
Дааа… ситуация! И тут проблеск удачи: я вспомнила, что заботливый сынок положил мне в рюкзак маленький фонарик. Я еще подтрунивала над ним: «мол, Канада – не Россия, тут свет внезапно отключается крайне редко и только по причине каких-либо стихийных бедствий. А я еду туда, где ни землетрясений, ни тайфунов не бывает». Спасибо тебе, дорогой, что ты меня не послушался! Я достала фонарик из бокового кармана рюкзака и, включив его, осмотрелась.
Света было мало, но все же его хватало для того, чтобы разглядеть дощатое крыльцо под навесом. Покрытие было довольно ровное, и места достаточно для того, чтобы прохаживаться туда-сюда. Я начала наматывать круги, вернее петли: двенадцать шагов в одну сторону, поворот через левое плечо, двенадцать шагов в другую сторону, поворот через правое плечо и т.д. Кроссовки были немного влажными, но в движении ноги замерзнуть не должны.
Автоматически совершая описанные действия, я размышляла о планах на утро. Как только рассветет, пойду по дороге обратно и, надеюсь, встречу какую-нибудь машину, водитель которой довезет меня до ближайшего населенного пункта. А там попытаюсь найти церковь. Даже если она не будет православной, священники любой религии должны помогать людям, попавшим в трудную ситуацию. За еду я, в конце концов, заплачу, а за проживание могу поработать (уборка, готовка, стирка, небольшой ремонт). Кроме того, уж священник-то мне без шуток и злого умысла поможет отыскать дом миссис Кенсинг.
Помимо церкви есть еще альтернатива – полиция. Документы у меня в порядке, так что проблем возникнуть не должно. О том, что будет, если мне не встретится машина, я старалась не думать. Старалась, но все равно думала. Ехали мы сюда около часа. Даже при небольшой скорости, это километров сорок – пятьдесят! Чтобы пройти их пешком, да после бессонной ночи… Ай! Я едва успела остановиться, чтобы не наткнуться на стоявшего передо мной человека. Очевидно, я слишком глубоко погрузилась в раздумья и не заметила, как он открыл дверь и вышел на крыльцо.
...
На крыльце стояла женщина ростом около пяти футов шести дюймов, волосы до плеч, чуть вьющиеся. На вид лет тридцать пять, полновата, но с хорошими пропорциями. Одета в джинсы, кроссовки и ветровку, на шее повязана косынка, рядом с ногами стоит небольшой рюкзачок. Цвет одежды, волос и глаз рассмотреть в этой темноте не мог даже я. Пахло от нее довольно приятно: что-то цитрусовое присутствовало в аромате волос и кожи. Наверное, это от шампуня и геля для душа. Одежда впитала запахи транспорта.
На меня накатила волна ее шока. Судя по всему, она ожидала увидеть здесь кого-то другого. Затем, сменяя друг друга по очереди, прошли растерянность, неуверенность, легкое касание надежды.
Это что, такая шутка Дика? С чувством юмора у него всегда было плохо. Ну ладно я, мне он мог желать насолить. Но эта женщина здесь причем?
Она открыла рот, закрыла его, словно рыба, вытащенная из воды, кашлянула, прочищая горло, и выдавила: «Миссис Кенсинг?».
Меня накрыла боль - я ее ощущал почти физически, затем поднялся гнев: «как она смеет тревожить ЕЕ память?!» Я зарычал, готовясь к прыжку, вспомнив, весьма кстати, что не охотился уже более двух недель.