Ответом было протяжное «Ааах!» и умоляющее «Тооом…»
В следующее мгновение рука, переставшая «пытать» живот, метнулась к верхней части моего белья, послышался короткий треск кружева, и настырные губы уже без всякой преграды по-хозяйски обхватили напрягший сосок. Видимо, чтобы второй груди не было обидно, ее ласково сжали и принялись указательным пальцем дразнить чувствительную розовую пуговку.
Напряжение внизу живота закручивалось в узел, заставляя беспокойно ерзать, трусики стали влажными, и Том тут же оценил поплывший по спальне терпкий запах:
- Мммм…, - протянул он, проводя жадными губами по коже от груди вниз… еще ниже, пока не коснулся полоски ткани, видневшейся между краями молнии на моих джинсах. Проводя языком вдоль резинки трусиков, коварный искуситель заурчал, словно огромный кот:
- Ты ждешь меня, моя девочка?
- Да… но, кажется…, такими темпами… приду к финишу уже скоро… - с трудом выговаривая слова, отозвалась я, вцепившись наконец-то освобожденными руками в волосы этого бесстыдника.
Послышался довольный смешок. Можно было подумать, что мужчина со мной играет, и сам не слишком возбужден, но эмоциональный шквал, бушевавший вокруг, говорил об обратном: Том едва сдерживался, но предпочитал продолжать эту сладкую пытку, доводя нас обоих до невменяемого состояния.
Неожиданно по спальне пронесся порыв ветра, будто внезапно распахнулось окно. Немного придя в себя от удивления, я открыла давно зажмуренные глаза и увидела над собой вместо потолка полог из темных перьев.
- Тооом? – опешила я и перевела взгляд вниз.
Мой мужчина, чуть помедлив, поднял голову. Раскосые очень темные глаза с вертикальными зрачками, заострившиеся черты лица, тонкие черные губы, хорошо заметные клыки и торчащие из укоротившихся волос треугольные нервно подрагивающие уши, покрытые, как и часть лица, короткой гладкой шерстью. Таким я его уже видела, и тогда он испугал меня до обморока, но сейчас…
Зачарованно приподнявшись на подушке, я протянула руку и коснулась щеки любимого. Шерсть была мягкой и шелковистой. Подавшись вперед и усевшись поближе к настороженно застывшему хищнику, уже смелее принялась обеими руками гладить его, изучая этого нового для меня Тома. Дрожа от удовольствия и чувствуя, как уходит его напряжение, я обводила пальцами высокие скулы и тонкий нос, ставшие более тяжелыми надбровные дуги. Проведя большими пальцами по твердым губам, попробовала подушечками пальцев остроту клыков. Окончательно распоясавшись, вцепилась в неожиданно теплые и гибкие уши, играя маленькими пушистыми кисточками на их кончиках.
Оценив мои усилия и уверившись, что в обморок я падать не собираюсь, мужчина очень быстро избавил нас обоих от остатков одежды, просто разорвав все в клочья, и опрокинув меня на спину, вжался всем телом, запечатывая рот поцелуем.
Продолжение 19.06.16
Это было очень кстати, так как я уже собралась задать какой-то глупый, ничего не значащий вопрос. Что-то там про уши, кажется…
Раздвинув коленом мои бедра, Том аккуратно толкнулся внутрь и, напрягшись, замер на мгновение. «Ого!» - в этой ипостаси он оказался еще больше и пара секунд на привыкание были не лишними. Пальцами беспорядочно двигавшихся рук я ощущала, как перекатываются бугры мышц под его кожей, покрытой короткой гладкой шерстью. Тело мужчины оказалось неожиданно горячим, значительно выше той температуры, что я привыкла. Пока беспорядочные мысли на эту тему метались в голове, Том слегка отодвинулся и тут же вернулся, пока я не успела пожалеть о потере, и снова… и снова…
Медленные поначалу движения постепенно ускорялись, и сладкое наваждение вновь затянуло меня, выбив начисто все посторонние мысли, да и не посторонние тоже. Было только желание и необходимость двигаться навстречу еще и еще, подгоняя нас обоих. Взрыв удовольствия прокатился по всему телу и, уже расслабляясь, я почувствовала ответные судороги любимого и его шумный рык на выдохе.
С Томом мне всегда было хорошо, он чувствовал что, когда и как сделать для моего удовольствия, но это… Это было просто по-другому: мощнее, жестче, безудержнее… Удивительно! Мне не хотелось отпускать любимого и он, словно чувствуя это, продолжал нависать надо мной, удерживая тяжесть своего тела на локтях, зарывшись лицом в мои волосы над правым плечом и стараясь успокоить дыхание. Бездумно поглаживая его спину, я наткнулась на что-то, выпирающее на месте лопаток, и широко распахнула глаза: «Крылья!». Огромные, покрытые черными до синевы перьями, они колыхались надо мной, едва перемещая потоки воздуха. Захотелось пошалить, и я пощекотала нежную кожу (там не было ни перьев, ни шерсти!) у самых оснований этих мощных опахал. Местечки явно оказались очень чувствительными, потому что до этого спокойно переносивший мои ощупывания Том, выгнул спину, словно огромный кот, и… заурчал, ну точно, как кошак, которому за ушком почесали!