- Как ты думаешь, меня будут кормить? Если да, то нужно подождать, когда принесут пищу, а затем начинать… - внутри снова все задрожало от мысли о том, что предстоит сделать.
- Уморить тебя голодом – не их задача, думаю, должны что-то принести. Если ты будешь голодна, привлекательность твоей крови для меня уменьшится. Кстати, сюда кто-то идет.
Через несколько минут открылось окошко на двери. Наступила пауза – нас явно разглядывали. Издав глухое «хм», пришедший поставил на полочку перед окошком поднос. Затем створка закрылась. Том, выждав некоторое время, заговорил:
- Похоже, обед. Меня втолкнули в эту комнату примерно десять часов назад, ты спала. Леккерты рассчитывали, что я убью тебя сразу, они удивлены моей сдержанностью, это ощутимо по эмоциям нашего тюремщика. Ты должна поесть, извини, что не подаю поднос, мне лучше держаться подальше.
Я села, от резкого движения закружилась голова. Подождав, пока вихрь уляжется, я осторожно встала и, опираясь о стену, побрела к двери. Взяв поднос, таким же образом вернулась обратно. Пища была неприхотливой, но достаточно вкусной: отварной рис, копченое мясо, какой-то соус. Около лежака на полу стояла пластиковая бутыль с питьевой водой. Я поела и поставила поднос и воду на середину комнаты – Том велел не приближаться. Он быстро подхватил то, что я оставила, и опять забился в свой угол. На подносе осталось еще много пищи, похоже, рассчитано на несколько приемов. Поев, Том снова заговорил:
- Выбраться отсюда я уже пытался, но мне вкололи снадобье, которое лишает силы на некоторое время. Думаю, скоро Леккерты захотят сделать повторную инъекцию. Если ты решилась на обращение, нам надо торопиться. Кроме того, прием крови позволит скорее вернуть силу.
- Хорошо. Давай сделаем это.
- Я могу не дышать около суток, так что твой аромат не будет меня сводить с ума. Сначала будешь пить ты, значит, вкус крови разбавится, и надеюсь, не будет слишком привлекательным для меня. Я изо всех сил буду стараться, - он с болью смотрел на меня, - буду стараться.
- Я верю тебе. Что мне нужно делать?
- Мне известна только теория. Я прокушу себе вену на запястье, ты должна пить столько, сколько сможешь. Затем я буду пить твою кровь. После отдыха у тебя возникнет желание продолжить, и тогда мы повторим – от трех до пяти раз – бывает по-разному, пока я не почувствую, что больше не хочу твоей крови. Это будет означать, что ты полностью переродилась. Еще говорят, что для человека этот процесс болезненный, а настоящие силы придут через день – два.
- Ясно.
- Начнем?
- Да.
Том поглубже вдохнул, плотно прижавшись лицом к решетке, и задержал дыхание. Затем приблизился и сел на топчан на некотором расстоянии от меня. На секунду прижав запястье к губам, он протянул мне руку. На бледной коже выступила полоска темной вязкой жидкости. Я почувствовала, как содержимое желудка подкатывается к горлу, но, зажмурив глаза и подавив тошноту, прижалась ртом к порезу. Железистый привкус ощущался, а в остальном это было мало похоже на кровь: что-то сладковато-терпкое, вяжущее язык, с трудом глотающееся. Желе из хурмы с какими-то добавками. Я нервно хихикнула, не отрываясь от своего занятия: совсем подходящее время думать о кулинарных завитушках.
И тут меня посетило странное ощущение: я почувствовала удивление, но понимала, что это не я почувствовала. Тьфу ты, запуталась! Удивление было, но не мое. Как будто я услышала вопрос: «В чем дело?». Том пошевелился, отнимая руку, и я услышала тихий шепот: «Достаточно».
Поднимая голову, я с удивлением поняла, что за всеми размышлениями и новыми ощущениями, выпила довольно много крови, не испытывая никакого отвращения, да и тошнота давно прошла.
Том был бледнее, чем обычно, зрачки расширились так, что серая радужка видна лишь тонким ободком, черты лица напряжены. Он перевел взгляд на мои губы и сглотнул.
- С тобой все в порядке? Может, я выпила слишком много? – спросила я, облизываясь.
Он отрицательно помотал головой и севшим голосом выдавил:
- Все хорошо.
Затем встал и, шатаясь, отошел к окну. Подтянувшись к самой решетке и прижавшись к ней, Том сделал несколько глубоких вдохов и сказал:
- Теперь моя очередь. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, было какое-то странное чувство, но оно прошло.
- Что именно?
- Я почувствовала удивление, но я его не испытывала.
Том повернулся, внимательно посмотрел на меня и спросил:
- Это когда ты захихикала? Кстати, что вызвало твой смех?
- Ну, я подумала, что вкус твоей крови напоминает желе из хурмы с какими-то специями, потом поняла дикость всей ситуации и не удержалась от нервного смешка. И да, тогда я это почувствовала.
- Так быстро…
- Что так быстро?
- Быстро проявилась способность воспринимать эмоции.
- Но сейчас я ничего не своего не чувствую!
- Возможно, это связано с приемом крови. В любом случае нам надо продолжать.
- Хорошо…
Том снова глубоко вдохнул, вернулся на топчан и взял меня за правую руку. Он обхватил прохладными пальцами мое запястье и прижал к своим губам. Сначала была резкая боль, затем она ушла, и стало накатывать возбуждение. Том пил жадно, но страха я не испытывала. Напротив, понимая, что не время и не место, я хотела обнимать и целовать любимого, чувствовать ласку его рук, продлить это восхитительное состояние. По телу Тома прошла судорога, а мне вдруг захотелось спать. Я уплывала из реальности, чувствуя себя абсолютно счастливой. Сквозь туман услышала стон и глухое рычание, затем отключилась.
…
Пить! Хочу пить! Проснувшись и сразу вспомнив, где нахожусь, я быстро села, намереваясь найти бутылку с водой. Кажется, кто-то себя переоценил: от резкого движения меня качнуло, и я свалилась на пол. Вернее, должна была свалиться, но сильные прохладные руки успели меня подхватить и бережно уложили обратно.
- Аккуратнее, торопыга!
Я почувствовала, как дыхание Тома касается моего уха, и по телу прошла жаркая волна. Обхватив любимого руками за шею, я повернула голову и впилась поцелуем в его губы. Он с готовностью отозвался, но затем резко отпрянул и прохрипел:
- Осторожнее! Желание пить твою кровь еще велико. Я едва смог остановиться.
С трудом переводя дыхание, я спросила:
- Мы… можем… продолжать?
- Думаю, да. Моя кровь придаст тебе сил, а я в этот раз буду лучше контролировать себя.
- Я очень хочу пить, - Том вопросительно поднял бровь, - обыкновенную воду!
Он бледно улыбнулся и подал мне бутыль. Под его снисходительным взглядом я жадно пила, удивляясь, куда делась во мне предыдущая жидкость – в туалет совсем не хотелось. Том отобрал у меня остатки воды, пробормотав «еще пригодится», снова прокусил себе вену на запястье и протянул мне руку. Я невольно посмотрела на свою рану – там был лишь едва заметный розовый шрам. Не чувствуя больше тошноты, я принялась пить его кровь. На этот раз вкус показался мне другим. Во фруктовом желе появилось что-то неприятное. Но я заставила себя тянуть эту субстанцию так долго, как могла. Меня снова посетило чужое чувство – удовольствие. Оторвавшись, я взглянула на Тома. Он выглядел спокойнее, чем в первый раз, хотя зрачки снова были расширены. Облизывая губы, я спросила:
- Тебе это нравится?
- Да! И ты чувствовала то же самое, когда я пил твою кровь, снова мысленно гладила меня.
Я покраснела, вспоминая свое желание ласкать его, несмотря на то, что в любой момент кто-то мог зайти и увидеть нас. Том тепло посмотрел на меня, нежно погладил по щеке и прошептал:
- Я люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя!
Мы смотрели друг на друга, забыв, где находимся. Только нас двое во всем мире.
Вдруг Том напрягся. А затем сделал совсем невероятное: быстро разорвал покрывало и, прошептав «прости», полоснул мне по руке от локтя до запястья твердыми и острыми как бритва ногтями. Я вскрикнула, почувствовав сильную боль, по руке побежали струйки крови.
На двери распахнулось окошко, Том отскочил от меня, забился в угол и зарычал: «не дождетесь!». Стоявший за дверью с шумом втянул воздух и, издав недовольное «хм», захлопнул створку. Выждав несколько секунд, Том подскочил ко мне и принялся зализывать раны, они затягивались прямо на глазах. От его прикосновений по телу разливались приятные ощущения, боль исчезла. Снова внутри загорелось желание, не контролируя себя, я издала сладостный стон и в ответ услышала вздох. Когда на руке остались лишь быстро бледнеющие розовые рубцы, мой вампир поднял виноватые глаза.