Анора в толпе увидела Рихит. Та была Верховной Городской Сплетницей. Да-да, такая должность есть. Неофициально она называется Министр Городского Настроения. Анора, решив не задумываться о таких вещах, подбежала к женщине.
— Анора! — обрадовалась Рихит, — Ох, мы так долго не виделись, целых три дня! Я уже думала, что мы навсегда разлучены!
— Где ты была? — спросила Анора, — Я пыталась с тобой связаться, но натыкалась на барьер. Ты че, под водой была?
— Нет, в пустыне, — махнула рукой Рихит, — Там связь плохая. Ходила навещать Ангуль и девчонок.
— Ту самую Ангуль? — ахнула Анора.
Подумать только! Ангуль была национальной героиней. Южане и анлойцы уже несколько лет спорили, чья именно национальная героиня. В итоге поделили поровну, и Ангуль стала национальной героиней Альянса.
— Да-да, хмыкнула Рихит, — Ой, она так выросла! Когда мы только познакомились, она была совсем девочкой. Мы все выросли. Да… С тех пор многое изменилось. И я уже не на стороне Ахель, а под боком короля.
Санахи сидела за столиком и попивала вино из бокала. Точнее, она сидела на столике, а «бокалом» была бочка. Да и вино было разбавлено самогоном. Король обещал придти, но его нет. Да уж, хреново быть влюблённой в Его Величество. Патриот из тебя хоть куда, но у него есть целый фанклуб, который, кстати говоря, назывался «патриоты хоть куда». Короля она видела ещё девочкой, как только приехала в Керьон. Её щека была в креме, и он вытер её платочком. Правда, платочек был грязным, но это не столь важно.
— Ещё одна одинокая волчица?
К Санахи подсела горянка. У неё был расшитый халат и потухший взор.
— Король обещал придти, но не пришёл.
Санахи отхлебнула ещё. Исторически их страны испытывают неприязнь друг к другу, но…
— Да, любить своего монарха — гиблое дело, — кивнула горянка.
…Двум безнадёжно влюблённым женщинам можно забыть о международных распрях. В конце концов, все мы люди. Да не в обиду прочим расам это будет сказано.
— Младший император? — спросила Санахи.
— Старший, — повесила голову горянка.
Санахи сочувствующе похлопала её по плечу.
Тархи вливала в себя очередной стакан пойла кочевников. По пьянству она имеет чёрную рюмку.
— Решила поставить новый рекорд? — хмыкнул Андариан, подходя к ней.
— Тебе бы тоже надо, — икнула Тархи.
— Нам нельзя, — испугался Андариан, — Это меняет нашу суть!
— А у меня гемморой, — фыркнула Тархи, — Это меняет суть моей задницы. Давай, вливай!
— Ты такая мерзкая, когда выпьёшь, — отпрянул от неё Андариан, скривившись.
Активировать Поработитель!
Эльф вылупил глаза.
Рассеять!
— Нет-нет, не надо состязаться в магии с эльфами. Мы прекрасно её рассеиваем, — откинул волосы назад эльф.
Тогда Тархи пошла врукопашную. Эльфы утонченные и изящные, по-народному говоря, совсем дохлые, так что Тархи быстро его скрутила и влила в него выпивку.
Райха разговаривала с оборотнем. Нечеловеческое происхождение в нём выдавали только вертикальные зрачки. Тот прижал её к стене, жадно впиваясь в неё взглядом.
— Значит, ты говоришь, у вас нет стабильной формы? — приподняла одну бровь южанка, держа в руках бокал, — Но ведь по законам многомерного пространства такие формы жизни просто не могут здесь существовать.
— Нет-нет, ты не поняла, — закатил глаза оборотень, — Я могу менять внешнюю форму. Знаешь ли ты рецепт оборотного зелья?
— Ну, кристаллы, Дыхание Сирены, порошок… И вода какая-то. Её происхождение Лармина тщательно скрывает. Постой…
— Это наш пот.
— Фу! — скривилась Райха, — Моя жизнь не станет прежней!
Клук стоял перед зеркалом. Волосы он собрал хвост и теперь ну очень походил на горца, что его неимоверно бесило. Вдруг он услышал знакомое пение…
То уклуканная Цуль выводила невообразимые трели в усилитель речи, а солист ей подпевал, поминутно лазая ей во всякие интересные места. Она чувствовала жар его тела, жар своего тела и, самое главное, была мертвецки пьяна. В конце концов она столкнула солиста со сцены, сорвала с себя подвязку для тоги и принялась размахивать ей, как лассо, и горланить застольные песни рабочих Подвёздной Империи, смешав их с бранью кочевников, и всё это с южным акцентом. Толпа восторженно взревела.
Теперь Тархи убедилась наглядно, почему нельзя спаивать эльфа. Причем так убедилась, что мгновенно протрезвела.
— Ой, мороз, мороз, не морозь меня, моего единорога, — запел фальцетом эльф.
Совсем не эльфийским фальцетом запел эльф, как-то странно мерцая. Несколько секунд спустя подавившаяся от испуга выпивкой лицезрела уже не эльфа, а какое-то несуразного вида животное с телом дракона, головой человеческого младенца и плавниками рыбы. Порванная одежда эльфа скромно валялась в стороне, а сам Андариан носился по залу и вопил дурным голосом что-то несвязное. В принципе, связное он сказать ничего не мог, поскольку у него была голова младенца, а в таком положении говорит вообще трудно. Зато он смог обеспечить несколько открытий для ученых, которых здесь почему-то было полно, и разрушить ряд весьма занимательных теорий.
— Какой идиот напоил эльфа?! — завизжала Лармина.
— Ещё и Фендор?! — ахнул Пархи.
Фендор вскочил на сто и сорвал с себя одежду, являя собой ходячий макет мышц человека. Лармина, завизжав ещё громче, закрыла лицо руками. Впрочем, пальцы иногда она раздвигала, чтобы ойкуть и снова закрыть. А горе-ученик тем временем басом настоящего северного воина запел:
Пей и пляши, пока глотка и ноги на месте!
Пока любильник в порядке, девок люби, осыпая их лестью!
А коли нет девок — сгодятся эльфийки, а может, и гномы,
Или даже русалки… А противиться будут — то молотком их!
Ошалевшие от такой наглости гномихи и эльфийки обиделись. Впрочем, ненадолго, как злиться на такого милого голого северянина, который, краснея и глупо улыбаясь, закричал «гусеница!», приглашая всех устроить любимый всеми керьонцами танец?*
Анора, вылупив глаза, посмотрела на северянина с эльфом. Потом растянула рот в хитрой улыбке.
— Знаю я эту твою улыбку, — поддела её Рихит, — Признавайся, что задумала?
— Рихит, милая, дай-ка мне консистенцию для Чистой Мысли, — проворковала Анора, — К утру будет хороший компромат…
Ребята, пританцовывая и держа друг друга за плечи, побежали вдоль зала. К Фендору присоединилась Райха. К Райхе присоединился оборотень. И пошло-поехало.
Лармина почувствовала, как чьи-то сильные, но тонкие ручонки обнимают её. А потом почувствовала тонкий шлейф самогона.
— Надо же, какие мы стыдливые, — раздалось знакомое воркование над её ухом.
— Клук, отвали, — сказала она, ткнув локтем в его бок.
— Хочешь, свалим из этого балагана? — невозмутимо предложил он.
— Мне нужно присматривать за учениками.
— За ними присмотрят Санахи и Куль.
Лармина посмотрела в сторону подруг. Те ползали по столу и выли волками. Оборотни им аплодировали.
— Впрочем, какого Тёмного?! — встрепенулась Лармина.
И они в обнимку покинули сию вакханалию. И как раз вовремя, потому что Андариан схватил бас-гитаристку, закинул её на плечо и с криком «МОЁ!» покинул школу через чёрный ход.
Кармоль сидел в углу и грустно смотрел на сие действо. Ему придётся всё это убирать… Зря он раньше не выпил. Теперь его поставили на ужасную должность единственного трезвого. Хотя, если подумать, то он может воспользоваться услугами целителей и вылечить завтра всех от похмелья. Правда, половину оставшегося бюджета израсходует…
Клук шел рядом с ней. При мысли об этом он протрезвел. А когда протрезвел, то густо покраснел и потупил взор. Куда девалась вся его наглость?