Нет желания подчиниться глупым законам в нашей крови.
Что же преступного в нашей любви,
И в том, что так хочу я коснуться руки
В рукаве белее, чем в нашем саду мотыльки?
Клан Алого Цветка привык к тому, что красный — цвет вражеской крови. Клан Белого Цветка привык к тому, что белый — цвет холодных щёк поверженного противника. Никто не мог даже помыслить о том, что всё может быть иначе. Никто не помнит, из-за чего началась эта война.
Зовите меня безумцем, зовите меня ненормальным.
Вы ненавидите нас, ибо то, что думаем мы, нежеланно,
Как ненавистны миротворцы, что мечи превращают в цветы,
Как ненавистны те, кто пойти решил против толпы.
Эта была любовь, которая побеждала смерть и разрывала цепи. И не обязательно ради этого было сражаться с драконами и легионами врагов. Достаточно было не отрекаться — даже если из-за этого отреклись бы от тебя.
Занзи сквозь ложную пелену мечтаний о давней любви вдруг увидел лицо Тархи. Да, у неё не те зелёные глаза и золотые серьги, ну и что и стого?
Тархи понимала, что теперь её влюблённый взгляд и дрожащие ресницы не притворство. Совсем-совсем не притворство.
И следующие слова они выкрикнули со всей искренностью:
Говорите всё, что угодно, но я буду с ней.
Я буду с ним — ну же, браните смелей.
Тьма трусливо бежит от небесных огней.
Любовь победит, потому что сильней.
Закончив, Тархи встретилась взглядом с Трицией. Та улыбнулась и кивнула ей.
— Молодец, — сказала она одними губами.
Тархи подумалось, что даже если они займут последнее место, она всё равно будет счастлива.
Райха сначала смотрела на Занзи, а потом ушла, чтобы никто не увидел её слёз.
А Лармина увидела Клука, идущего вдоль передних рядов. Он был вместе с двумя кочевницами. Они наткнулись на плачущую Райху.
— Что такое? Плачешь от того, что выступление было слишком ужасным? — усмехнулась одна из кочевниц.
— Ах, любовь сильнее ненависти, всё во имя любви, любовь побеждает тьму! — принялась передразнивать вторая, — Что за розовые сопли? Вы перечитали восточные романы? Это ты им посоветовала? Странно, что всё обошлось без нефритовых стержней.
Первая прыснула от смеха, глядя на сконфуженную Райху.
— Клук, — умоляюще посмотрела она на бывшего одноклассника.
— Нет, я не буду твоим Эданом, извини, — усмехнулся он, — Классное платье. Ты его у прабабушки стянула?
— Из склепа стащила, — заходилась первая, — Или из Королевского Зала Былой Славы Предков.
— Неужели ты думаешь, что чем больше ты нацепишь рюшек и оборок, тем красивее ты станешь? — продолжала вторая.
Лармина вся подобралась и мигом подбежала к ним. Точнее, не мигом, потому что пришлось пробираться сквозь плотную толпу, постоянно извиняясь за отдавленную ногу или пролитый коктейль.
— Так, что происходит? — скрестила руки на груди учительница, — А ну прекратили издеваться над ней!
Райха с благодарностью посмотрела на ней. «Вали», — одними губами сказала ей Лармина.
— Оп, я тебя знаю, — оживилась первая, — Ты же пиратка! Была объявлена в международный розыск.
— Твоя капитанша убила моего отца, — процедила вторая.
Лармина с Клуком встретились взглядом. Взгляд Лармины сделались умоляющими, а Клука — холодными, как вечная мерзлота.
— Наша милая учительница, краснеющая при слове «жопа», оказывается, имеет весьма бурное прошлое, — усмехнулся он.
— Не разочаровывай меня, Клук, — процедила Лармина.
— Или что? — склонил голову набок Клук, — Поставишь мне «два»? Пф, напугала.
Они развернулись и ушли, оставив Лармину стоять, опустив голову. Намеренно, или же случайно, всё же эта троица задела её за живое. Её команда вместе с ней и впрямь занимались не самыми лучшими вещами. Грабили и позищали людей, а порой даже убивали. Лармина представила, как руки Фендора обнимают её, а его спокойный голос говорит ей: «У всех нас есть поступки, которыми мы не гордимся. Главное, кем они нас сделали.» Как жаль, что самого парня не было рядом, чтобы поддержать.
Санахи стояла, как простая смертная, попивая эльфийский морс. Ей хотелось сидеть рядом с королём хотя бы в качестве его друга, но, увы, он предпочёл национальных героев, с которыми через многое прошёл. Что ему до какой-то учительницы, которая в магии ничего не добилась, разве что яичницу может за 5 секунд пожарить?
— Человеческие эмоции слишком сложны, — услышала она вдруг шелестящий голос.
Ей даже оглядываться не надо было, чтобы понять, кому он принадлежал. Сам эльфийский король пожаловал.
— Они многогранны, изменчивы, и переплетаются между собой, как узоры ковра. Они могут менять саму суть мироздания, созидать или разрушать. Порой мы завидуем вам, ведь для нас они не более, чем рябь на воде, и навсегда останутся непостижимыми, потому что слишком явственны.
— Ваше величество…
— Это очень красивая история. Непосредственность, побеждающая чёрствость. Это то, что двигало бардов, останавливающих войны.
— Эльфов? Они тоже хотели победить ненависть?
— Они не хотели, они знали. И это знание было их путеводной звездой.
Санахи повернулась к Фельдраниэлю. Ветер подул, развевая его чёрные волосы, на которых покоился венок. Его глаза цвета малины, казалось, были водоворотами, затягивающими всё мироздание. И тысячи эпох в них отражались.
— Не прячь в себе то, что ты чувствуешь к тому человеку.
— Вы… Знаете?
— У тебя всё на лице написано.
— Он не оттолкнёт меня?
— Кто знает? Может, это даст начало новой любви и новой эпохи правления королевской четы?
Фельдраниэль кивнул ей и ушел восвояси. Сама себе удивляясь, Санахи воспряла духом и принялась пробираться к Аргосту.
Выступления кончились. На сцену вышел ведущий, чтобы объявить победителей, собравших наибольшее количество зрительских симпатий. Участники мигом подобрались, нервно следя за намеренно медлящим эльфом.
— Ну что же, устастники уже выступили. Мы увидели много всего интересного и удивительного, и я сейчас не лукавю, я же эльф, мы не врём никогда. Погрузились в земли драконов, окунулись в космос и почувствовали чары такой сложной, но завораживающей штуки, как любовь, — начал вещать эльф, предварительно прокашлявшись.
— Да говори уже! — в нетерпении выкрикнул кто-то из толпы.
— Я и говорю! — огрызнулся эльф, — Итак, первое место заняла третья школа.
Ученики учителя третьей школы принялись обниматься, обмениваясь уничтожающими взглядами со своими соперниками, преимущественно из первой школы.
— Космос — это всегда выигрышно. Тут ребята не прогадали, нечего сказать, — рассмеялся эльф, — Второе место, не менее почётное, заняла… Хм-м-м…
Эльф с садистким видом затянул паузу. Участники напряглись. Третье место не призовое, так что…
— Вторая школа! — взревел эльф.
Вторая школа отреагировала ещё более бурно.
— Драконы всегда интересовали людишек. Ещё бы — такие умные, не то что… Ладно, ладно, молчу. И последнее место заняли первопроходцы, первая школа!
Ребята сконфуженно вышли, чтобы получить утешительный приз — игрушечного слоника, которого сгребла в охапку Кули с довольным видом.
Лармина с Клуком переглянулись, и тот самодовольно хмыкнул. «Что, не получилось довести толпу до слёз своими соплями?», — так и говорил его взгляд.
— Некоторые поражения являются победами, а некоторые победы — поражениями, — гордо заявила Кули.
— Когда я проиграл соседям в лото и они меня раздели до трусов, я победил? — съязвил Пархи.
— Вечно ты испортишь любое мудрое высказывание, Пархи.
— И кому же принадлежит это мудрое высказывание?
— Мне.
Ребята под редкие аплодисменты удалились в толпу. Началась завершающая вечеринка, которая будет длится до рассвета. К ним подошли Триция с Эданом.
— Господа, — склонилась Кули.