Глаза Ровенны расширяются. Он не может просить ее об этом. Демон может вырвать сердца кому угодно, любому существу. Но вот может она это сделать с умирающим на ее руках ангелом? Нет, точно нет. Она вновь подавляет истерическое рыданье, хотя слезы крупными градинами скатываются по ее лицу.
− Нет…нетнетнетнет. – панический голос Ровенна, больше похожий на несвязное бормотание, заставил Гадриэля вырваться из той тьмы, куда его сознание уже медленно начинало погружаться.
− Ты должна. – Гадриэль отводит руку от своих волос и прикладывает руку к тому месту, где бьется сердце. Точнее, трепещет как крылья колибри. – Давай. Я…не могу позволить им убить себя. Я верил тебе мою жизнь. – Ровенна судорожно выдыхает, заходится в приступе рыданья, но все еще в сознание соображать. Она лишь крепко зажмуривается и часто-часто качает головой. Быстро, настолько, что серебрение длинные сережки больно бьют по щекам. – Теперь я вверяю тебе свою смерть.
Ровенна сжимает рубашку ангела в области сердца. Всего лишь протолкнуть руку внутрь. Вытащить сердце и раздавить. Ничего сложного. Но почему рука так предательски трясётся? Почему демону не дано убить ангела.
− Гадриэль. – прошептала девушка, стараясь не плакать. Она поможет. Она сделает всё. Ради него. Возводит глаза к небу и начинает напивать какую-то незамысловатую песню.
I will not make
Я не повторю
The same mistakes that you did
Твоих ошибок.
I will not let myself
Я не позволю своему сердцу
Cause my heart so much misery
Так страдать.
Проталкивает руку туда, в самое сердце. Чувствует, как орган трепещет в ее руках, но внезапно спокойно замирает, отбивая ровный ритм, пусть и с паузами. Ровенна не смотрит на то, что делает. А даже если бы и хотела, не смогла бы: длинные волосы лезут в глаза, а слезы застилают глаза.
I will not break
Я не сломлюсь,
The way you did, you fell so hard
Как ты. Тебе было так больно падать!
I’ve learned the hard way
Нелёгким путём, но я научилась
To never let it get that far
Не доводить себя до такого состояния.
Гадриэль чувствовал, что для него все закончено. И он больше не боролся с этим. Он сделал главное - он победил. Вновь. Он защитил своего демона, ту, кого любил. Да, пусть в этот раз ценой собственной жизни. Но так вышло. И сердце сжалось от страха. Он оставляет ее здесь. Чтобы отправиться в неизвестность. Чтобы больше не быть. Никогда. И даже его демон, его Ровенна, не сумеет его спасти. Не в этот раз. Прости.
Because of you
Благодаря тебе
I never stray too far from the sidewalk
Я научилась не сворачивать с верного пути.
Because of you
Благодаря тебе
I learned to play on the safe side so I don’t get hurt
Я научилась оберегать себя от страданий.
Медленно, стараясь причинять ангелу как можно меньше боли, вытаскивает сердце. Гадриэль практически не морщиться, потому что эта боль теряется на фоне остальной. Та, которая в крыльях, та, которая в душе. Гадриэль чувствует, как теплые руки демона держат его сердце в своих руках. Так было всегда, только теперь более осязаемо. Все теперь стало реальным. Ровенна хочет раздавить сердце быстро, но давит его медленно. Гадриэль хрипит.
− Я люблю тебя. – признается Ровенна, и ангел внезапно понимает, что это первый раз, когда она призналась в этом. Чтож, если ради этого надо было умереть, это не напрасно.
Because of you
Из-за тебя
I find it hard to trust not only me,
Я разучилась доверять не только самой себе,
But everyone around me
Но и людям вокруг.
Because of you I am afraid
Из-за тебя мне страшно.
− Обещай, что когда ни будь скажешь это еще кому-нибудь. Ты не останешься одна. Ты полюбишь. – Гад вскрикивает последний раз, и его сердце рассыпается в песок. И тогда Ровенне действительно ощущает все горе, что на нее свалилось: она порывисто вскрывает, утыкается в грудь Гадриэля, где ранее бьется сердце и ревет. Нет, не плачет, а именно ревет. Это дикий вопль, это крик раненого зверя. И больше не было смысла быть сильной. Она не могла заставить себя перестать плакать, унять слезы. Ей было так больно, что если бы тысячи стрел пронзили ее тело, то это было бы не так нестерпимо, как сейчас. Ее сердце разбилось, разорвалось на части. И те, разбросанные по свету, уже не смогут собраться воедино. Никогда. Она знала это так же точно как то, что никогда больше не улыбнется и не посмотрит на нее ее возлюбленный.
И Ровенне больше не хотелось быть большой и храброй. Хотелось стать маленькой и незаметной, чтобы спрятаться, укрыться от всего мира. От этого самого большого горя. Проснуться бы и понять, что ничего этого еще не было. Что это все кошмар, сон, просто сон. И тогда бы Ровенна ни на миг не отошла от Гадриэля. Она бы сделала все, чтобы его спасти. Всё.
− Ее сердце разбилось. Тогда, мне было действительно больно и страшно за сестру. Она не двигалась около трех лет. Исхудавшее существо, которое было некогда прекрасной, полной жизни, красавицей. Лицо бледное, дыхание коротко и затруднительно, широко раскрытые блестящие глаза смотрели пристально и бесцельно. Она медленно умирала я не мог оставить ее, поэтому сидел возле нее неустанно, защищая своё единственное сокровище, потому что у меня тогда не было Анны. Я неотрывно вглядывался в любимое лицо сестры. Слезы наворачивались на глазах при виде несчастных запавших щек, провалившихся глаз и печати страдания на недавно еще молодом и красивом лице. Долгое время она лежала неподвижно. Я несколько раз прикладывал ухо к запавшей груди, стараясь уловить слабое биение отработавшего сердца. Казалось, что раздавив сердце Гадриэля, она убила саму себя. Эти три года были худшие в нашей жизни. Косвенно, но это повлияло на решение Повелителя переродить нас. И тогда, я надеялся, что Ровенна смоет быть счастлива. – Финник пристально вглядывался в лицо вампира. – И она стала, стала счастлива. Когда в те два года отсутствия, Азазель предложил ей воскресить Гадриэля, Ровенна лишь загадочно улыбнулась. Знаешь, так немного грустно, но в ее глазах было что-то другое…любовь. Она любила тебя уже тогда. И я понял, что она стала счастливой, что Ровенна восстановила свое сердце. Благодаря тебе. Я должен тебе сказать спасибо. Спасибо за сестру.
Шок? Нет, слабовато. Такое короткое слово, состоящее всего лишь из трех букв, вряд ли может передать все те чувства, которые вампир испытывал в тот момент. Тут нужно какое-то более точное определение, но мысли путаются, мешая подобрать подходящий эпитет, фразу, словосочетание… Да хоть что-то, способное помочь выразить эти ощущения. Рейджи даже сейчас не теряет всю свою серьезность: он короток кивает Финнику, встает и целеустремленно направляется в свои с супругой покои. Ровенна. Мысли крутятся вокруг этой девушки, вокруг ее прошлого. Что он еще о ней не знает?
− Она отказалась хранить Гадриэля в аду. – вспоминает он слова Финника. – И эту неделю она ходит на могилу ангела. Ровенна возвела ему прекрасный склеп, величественный. Она прощается с тем, кто когда-то научил ее любить. Это часть ее прошлого, тебе надо с ним смериться. А еще лучше − принять.
В их покоях мрак, разгоняемый лишь светом свечей. Ровенна в ванне – слышится звук плескаемой воды, а ее платье – темное как ночь – лежит на постели. Малышка Белла в своей комнате, которую получила в шесть лет. Если не считать служанок, которые бесшумно выскальзываю по одному только жесту, они в комнате одни. Вода стихает, звук босых ног по кафелю. Рейджи подходит к двери, и замирает. И что они скажут друг другу? Будет ли все по-прежнему? Рейджи бесшумно опускает руку на ручку, но не может заставить себя открыть дверь.
− Рейджи? – зовет Ровенна, и вампир толкает дверь. Ровенна стоит около большого зеркала, пытаясь покрепче закрепить полотенце. Ловит его отражение в зеркале и вновь опускает глаза.
− Болтался с Финником? – спрашивает шатенка, и слабая улыбка озаряет ее лицо. Неестественно бледное, отмечает Рейджи. – Даже знаю, что он тебе рассказывал.