Сын Габриэль же не был похож на новорожденного – мальчику в кроватке было несколько недель, а то и месяцев. Он был вдвое больше ребенка из фантазий Рейджи, даже если учитывая, что он был готов ко всему. По его плечикам рассыпались блестящие каштановые кудри, как у матери и сестры Цисси. Парень подошел к кроватке, и присел. Никакого кованного золота, в какие обычно укладывают младенцев в сказках. Светлое дерево каркаса, мягкие голубые одеяло с едва заметным набивным орнаментом, вышитым серебренной нитью. Рейджи бережно провел рукой по головке сына, пронаблюдал за тем, как сын перевернулась на животик, забавно причмокивая губами. Сакамаки поцеловал сына в лоб, чувствуя, что его кожа практически той же температуры, что и у него.
Ровенна нахмурилась во сне, повернула голову в их сторону и приоткрыла глаза. Сонно захлопав глазами, девушка внезапно улыбнулась.
− Рейджи. – хриплым голосом проговорила шатенка, приветствуя супруга. Вампир мягко улыбнулся ей, обошел кроватку и присел рядом с демоном.
− Ты как? – заботливо поинтересовался Рейджи, целуя любимую в лоб. – Твоя родня нас всех напугала – все в крови вылетели нам на встречу. Я там чуть не умер от страха.
Ровенна тихо рассмеялась. Все, что она помнила – боль во всем теле, потом пустоту и теплое тельце в ее руках, которое скоро пропало. Демон старалась бороться с поглощающей ее темнотой, и когда смогла, провалилась в глубокий спокойный сон. Все остальные воспоминания были туманные, как будто она смотрела на них сквозь плотный темный занавес.
− Я в порядке. – Ровенна улыбнулась. – Просто сын пунктуацией явно пошел в меня. – вампир сдавленно хохотнул. Демон легко приняла сидячее положение и неуверенно попросила:
− Я… Дай мне его, пожалуйста. – меньше через пять секунд, малыш ворочился в руках у матери. Ровенна с ужасом вспомнила, что он задыхался. Желтые глаза метнулись к мужу.
— С Габриэлем все хорошо, как ты видишь. Выносливостью он явно в нас и в старшую сестру, — заверил Ровенну Рейджи, и его глаза заблестели так, как еще никогда не блестели. Он произнес его имя с затаенным трепетом, благоговением. Так верующие говорят о своих богах.
− Тихо, тихо, мой родной. Теперь все будет хорошо, − девушка бережно закачала проснувшегося ребенка, коснулась губами крошечного лба, к которому прилипли прядки свалявшихся каштановых волос. – Знаешь, мы же до сих пор не сообщили его имя остальным.
− Габриэль. – вновь проговорил новоявленный отец. – Думаю, твоя семья оценит.
Комментарий к Волнение Королевы (сиквел)
Небольшое отступление:
Азазель носит титул “Повелитель”
Ровенна - Королевы,
Финник-Короля,
Шах и Бейхан - “Госпожи”, а Амара - Первая жена Азазеля и мать Финника. Просто напоминаю.
P. s Фух, наконец-то я эту главу отписала. Выбираем дальше:
свадьба Рейджи и Ровенны (тут у меня будет небольшое отступление от всех канонов)
просто Ровенна и возврращение Элая,
Финник и смерть его жены, вперемешку с флешбеками,
Субару и ожп,
авторский треугольник - Элай/Реджина/Райто,
то, как появилась Ровенна и формировалась семейка демонов,
а самая бредовая идея - Сакамаки и Муками, а так же Финник с Ровенной, которые пытаются их примерить.
Если у вас есть пожелание, так же прошу отписаться.
========== Давай с тобой поговорим (пропущенная сцена) ==========
Любовь есть смысл и цель существованья,
Другой вопрос, а как в неё войти?
Через смиренье, муки и страданья,
Или в борьбе, сквозь бури на пути.
− В этом и есть наше главное отличие – вы умеете приносить боль, но не терпимы к ней.
Вампир оборачивается на прикованную к железной кушетке женщину. На голове – металлический «шлем», который пригоняет удары тока в самые вески. Руки, ноги, талия, грудь – она практически вся была сжата тисками, которые не переставая пускали ток. Но разве демона – демона! – это испугает. Ее точно нет. Каждый раз, содрогаясь в конвульсиях, Ровенна Сакамаки заходилась в безумном смехе. Бело ли ей больно? Да, наверняка. Но Ровенна причиняла боль не раз, не два, она жила среди нее, вдыхал ее запах, видел ее собственными глазами и даже испытывал на себе. Демон упивалась ею. Она заставляла людей кричать от нее, выгибаться, умолять прекратить ее. Ровенна была беспощадными демоном, чувствовала в своих руках невероятную силу, зная, что она вершит судьбу существа.
− Вы демоны – безумны. – шипит на нее вампир. Он пару раз называл свое имя, но каждый удар тока заставлял ее вновь и вновь окунуться в сладости боли, и не предавать значение таким мелочам. Сакамаки некогда не забивала свою голову такой ерундой, кой она была забыта у земных женщин. Они думали о том, как заставить мужчину обратить на себя внимание, где найти деньги на хорошее платье – все это было чуждо Ровенне. Потому что она была демоном. Демоном, которая шагала через трупы, искалеченные тела, переступала или пинала ногой, потому что для нее это мусор. Сакамаки считала себя – не без основания –хозяйкой мира. А хозяйкам можно все. Она позволяла лицам – стираться, словам – забываться, клятвам – разрушаться. И только одно было по истине восхитительным – преданность семье. Отцу, в первую очередь. Она любила своего отца так сильно, как Сакамаки ненавидели своего. И подвела она его только один раз: попав сюда, так глупо не успев вовремя среагировать.
«Шатенка выпрямилась и поймала в отражающей поверхности большого зеркала какое-то движение. И тут же мир померк; существо выпустило окровавленный подсвечник. На голове Ровенны зияла большая дыра, а на зеркале расползались капли крови…»
Это было настолько глупо, но она хотя бы успела передать служанке Каре Первый клинок. Значит, все не так уж и плохо. Света мало, он здесь в большом дефиците. Одно одинокое окошко, в которое Ровенна смотрит. Девушка считает – прошло всего двадцать восемь часов. Для нее двадцать восемь часов пыток – мало. А вампирский «мучители» − Карла наивно думает, что она расколется и выдаст всю нужную информацию – «работают» с ней на совесть. Ровенна срывается на крики, которые быстро переходят в смех, чем-то напоминающий «бульканье». Ее крик тяжелый, оглушительный, но вместе с тем не несет в собой боли – смех, чистый смех. А поджилки «мучителя» предательски трясутся. Вся комната исписана какими-то противдемоноческими знаками, а из шатенки каждые четыре часа выкачивают около полтора литра крови. Для нее это не много, поэтому Ровенна продолжает активно болтать, своими словами сведя с ума уже шестерых «мучителей». Пусть она полностью обездвижена, но язык отрезать не рискуют. Демон просто на просто отгрызет пальцы, а еще хуже – кисть. Ее слова проникают в сознание, а гипнотизирующий взгляд желтых глаз мешают сосредоточиться. Она говорит каждому что-то свое, и каждый раз несчастный просто не может терпеть. Новый «доктор» Чарльз держится дольше остальных – уже пошел пятый час. Ровенне кажется это безумно интересным.
− Возможно. – легко соглашается шатенка. – Да, демоны безумны. А каково тогда вампиры? Вы слабы в той же мере, что мы безумны.
Чарльз ничего не отвечает, смотря на то, как ее кровь медленно стекает по «трубке» в канализацию. Кровь демона ядовита для вампиров – путь ей под Землю. Ровенна кладет голову на железную кушетку; шея болит.
− Мы не трусливые. – возражает вампир. – Я бы назвал это… осторожностью. Тебе бы она не помещала.
Вверх безумия говорить с мучителем и мучеником как с другом, но оба слишком жадные до знаний чтобы упускать такой момент.
- Ты слишком спокойна для приговоренной к смерти. - произнес доктор, пристально наблюдая за Ровенной, пытаясь уловить в ее поведении хоть какую-то озабоченность происходящим…Но не мог. Глаза прикрыты, но на бледном лице губы растягиваются в безумную улыбку. Ровенна словно не переживает, а может и правд ей все равно. Такому демону как она бояться нечего. По крайней мере, Ровенна считает, что самое плохое – последствие «самого хорошего» − уже случилось. Она отрезана от семьи.