– Берем, – знаком показал Борис.
Илья и Денис, оставив винтовку и ручник, бесшумно раскатились в стороны. Борис взял винтовку и, приникнув к прицелу, начал осматривать местность. Увидел вдалеке поднимавшийся к небу дым.
– Я пойду, – кивнул один из парней. – Масхадов объявил мобилизацию. Создаются отряды женщин, батальон стариков. Я пойду, – повторил он.
– А я нет. – Второй покачал головой. – Ты видишь, что делается? Иностранцы Хаттабовы делают что хотят. Насилуют женщин в горных аулах, отнимают драгоценности, деньги. На перевале горы Бастылам вырезали семью.
– Перестань! – резко одернул его первый. – Ты хочешь жить с русскими? Я – нет! Они в ту войну убили Хасана. Я отомщу им за брата!
Второй хотел что-то сказать, но не успел. Он увидел взметнувшегося за спиной приятеля человека, и тут же его рот и нос накрепко зажала твердая сильная ладонь, а левую руку как-то мгновенно выкрутили назад. Согнувшись от боли, ничего не понимающий парень задергался. Второй уже лежал лицом вниз.
Богатырь, взяв холщовую сумку, вытряхнул содержимое. Криво улыбнулся. Закатал рукав у первого парня и плюнул:
– Наркоман.
К ним, пригнувшись, бежал Бабич. Подскочив, присел и огляделся.
– Ты убил его? – кивнул он на неподвижно лежащего парня.
– Живой, – буркнул Илья. – Я его слегка по затылку двинул. Отвык от молчаливых захватов.
Денис, приставив лезвие ножа к подрагивающему кадыку второго парня, отвел ладонь. Парень, широко раскрыв рот, жадно захватил воздух и закашлялся.
– Хочешь жить, – наклонился к нему Борис, – скажи, как нам пройти к Итум-Кале. Там недалеко Аргунский музей-заповедник.
– Я скажу, – торопливо проговорил парень. – Я все скажу. Вы русские? Ваши войска перешли Терек. Премьер-министр заявил, что…
– Отвечай на вопрос! – жестко оборвал его Бабич.
Второй парень, вздрогнув, открыл глаза и с криком схватил лежащий рядом кинжал.
Илья обрушил на его голову жесткий кулак. Выпустив кинжал, парень обмяк и ткнулся лицом в покрытую каменной крошкой землю.
Первый, испуганно вытаращив глаза, что-то горячо заговорил по-чеченски.
– Ты по-русски говори, – велел Денис.
– Он хочет к Масхадову в ополчение, – так же быстро, но по-русски продолжил парень. – У него брата в девяносто пятом убили. Сестра его тоже в Грозный к Басаеву пойдет. Она снайпером была. Там собирают батальон…
– Значит, войска перешли Терек, – отметил Денис. – Ты скажи, как пройти… куда? – не вспомнив название селения, взглянул он на Бориса.
– Ты в картах разбираешься? – обратился тот к чеченцу. – Хоть классов пять закончил, наверное, – насмешливо посочувствовал он. – Или только с минами да винтовкой обращаться можешь?
– Я закончил восемь классов, – ответил парень. – Комсомольцем был.
– Басаев тоже руководил комитетом ВЛКСМ, – криво улыбнулся Борис. – И потом со своими комсюками Буденновск на уши поставил. Ты там не был? – Он шлепнул себя по кончику носа мизинцем.
– Нет! – Парень отчаянно замотал головой. – Я хочу учиться. Мечтаю поступить…
– Все свое, – остановил его Бабич, – держи при себе. Вот карта, посмотри. Все ли здесь так, как на самом деле?
Парень наклонился над картой.
– Нет, это старая. Сейчас многое изменилось. Итум-Кале здесь вообще нет. Заповедник отмечен, но немножко не так…
– Как нам дойти до Итум-Кале? – спросил Денис. – И есть ли там боевики?
– Есть, – кивнул парень. – Я вчера там был. Человек двадцать. Но не чеченцы. Только командир чеченец. Из местных, Ахмет…
– Большой этот самый Итум? – спросил Борис.
– Большое село, да…
– Как твой? – спросил Илью Борис.
– Готов, – кивнул тот. – Вроде и стукнул не сильно. Так, чтоб утих. Да, видно, не рассчитал…
– Мотоцикл сюда, – приказал Бабич. – Так, – снова обратился он к парню, – нарисуй нам маршрут. Сколько примерно до Итума километров?
– Если вдоль реки, – парень облизнул пересохшие губы, – то километров сорок. Напрямую через горы по этой дороге – двадцать три.
– Ты откуда приехал? – всматриваясь в карту, спросил Денис.
– Из Чанты. На перевале Чантыбарэ наше село. Отец…
Договорить он не успел. Борис, ткнув стволом пистолета с глушителем на конце ему в сердце, спустил курок. Парень с открытым ртом мешковато свалился.
– Ты чего? – Денис вскочил.
– А что? – прогудел Илья. – Правильно. Один все равно труп, в Грозный в ополчение собирался. Связывать их и оставлять здесь тоже нельзя. Сейчас вот туда отнесем – там старые окопы – и забросаем.
– Слушай, гимназист, – ухватив Дениса за ремень ранца и подтянув его к себе, процедил Борис, – сидел бы дома, если такой жалостливый. Может, у него дома парочка наших парней в кандалах сидят. Своего приятеля он ходом сдал. А если стрелку переводил? Мол, я хороший, учиться желаю. Так что запомни – жалость дома, к родным хороша. Или на улице – к убогим. Здесь война.
Денис, метнув на него злобный взгляд, взвалил парня себе на плечи и, ступая по камням, пошел за Ильей. Борис стал набрасывать саперной лопаткой землю на костер.
– Все, – подошли к нему Илья и Денис. – Отдали последний долг. Если не наткнутся – не найдут. Так и будут косточки до потомков лежать.
– Это тебе не Колыма, – буркнул Бабич, – здесь нет вечной мерзлоты. Мотоцикл прикрыл чем-нибудь?
– Обижаешь, – улыбнулся Богатырь, – все как в лучших домах.
– Надо было спросить, – по-прежнему хмуро проговорил Денис, – как он ехал…
– Насчет боевиков он наверняка соврал бы, – усмехнулся Бабич. – Я не уверен, что он нам и вообще что-то честное сказал. Однако поверим. Правда, придется по горам шагать. Но они не такие уж непроходимые. Я ожидал увидеть хуже.
– Значит, наши вошли в Чечню, – пробормотал Илья. – Снова парней класть будут не за хрен собачий. Мы с мужиками в военкомат нырнули, – начал он, – так нам…
– Ты это уже пять раз рассказывал, – усмехнулся Бабич.
– Какого хрена верхушку этой гребаной Ичкерии не шарахнут?! – спросил Богатырь. – Ведь они, суки, воду мутят. Их бы убрали, остальные бы как мыши по своим аулам разбежались.
Двести специально подготовленных снайперов и два батальона тяжелых огнеметных установок «Буратино» недавно прибыли на чечено-дагестанскую границу. Однако специалисты по антитеррору скептически смотрят на снайперскую и огнеметную охоту за Шамилем Басаевым и Эмиром Хаттабом. Оба не зеленые новички, чтобы подолгу торчать на переднем крае. Гарантированно уничтожить их можно лишь в результате сложной спецоперации. Раньше спецназ КГБ и ГРУ справился бы с такой задачей со стопроцентной гарантией. После августа 1991 года КГБ превратился в Министерство безопасности и Ельцин в строжайшей форме запретил иметь на Лубянке силовую составляющую. Каждая реформа служб безопасности приводила к потере около тридцати процентов кадрового состава и сорока – пятидесяти процентов оперативных возможностей. Всего таких реформ было девять. Последний указ о реорганизации Департамента по борьбе с терроризмом Ельцин подписал двадцать восьмого августа 1999 года, тем самым минимум на два месяца парализовав его работу. Все силовые структуры России замкнуты на президента, потому как он еще и главнокомандующий. Без приказа, по своей инициативе силовые структуры и пальцем не пошевелят. Убрать Басаева и Хаттаба на территории Чечни без соответствующей агентурной поддержки – дело очень сложное. За это впору давать Героя России. У нас же могут дать тюремный срок. Совсем недавно по телевидению выступал бывший генпрокурор Скуратов и заявил: «Убийство Джохара Дудаева прокуратурой еще не расследовалось и поэтому вызывает много вопросов…»
– Теймураз убит, – хмуро сказал Леван. – Об этом сообщили пограничники. Ему всадили две пули в грудь и голову. Его нож в крови. Убит, когда возвращался из Чечни.