Четыре
Chi ha fatto il male, faccia la penitenza.
Кто грешит, тот и кается.
О появлении Алессы в аптеке оповестил висящий над дверью колокольчик. К счастью, на этом этаже работал только Адрик. Он возился с банкой, которую собирался протянуть пожилой женщине, и резко поднял взгляд, отчего копна кучеряшек на его голове качнулась.
Алесса на языке жестов дала понять, что хочет с ним поговорить.
Он попытался ответить как можно незаметнее:
– Хочешь, чтобы меня выгнали?
– Нож. В голову, – сообщила она и откинула волосы назад, показывая повязку.
Его ноздри раздулись, и он отрезал:
– Снаружи, через десять минут.
Затем повернулся к покупательнице и произнес вслух:
– Настояно на высушенных травах, но если спросите меня…
Алесса, притворившись заинтересованной ассортиментом, откупорила маленькую баночку и закашлялась от затхлого запаха содержимого.
Адрик многозначительно глянул на открытую дверь кладовой, и его сестра отправилась ждать на улицу.
Выскользнув из затемненного здания через четверть часа, он вытянул перед собой руку, предваряя любые возмущения Алессы, кивнул в сторону главной дороги и направился в указанном направлении, даже не проверяя, последовала ли она за ним. Его ноги были куда длиннее, чем у сестры, но он и не думал подстраиваться под ее темп.
– Ты знал?! – начала она, стараясь поспевать за братом. – О том, что этот Айвини заявляет, будто я лже-Финестра?
Молчание Адрика служило громогласным ответом.
– Адрик! Почему ты не рассказал?!
– Знал, что тебя это встревожит.
– Незнакомцы метают в меня ножи! У меня есть повод тревожиться!
– Тогда зачем пришла? – выпалил он. – Не хватило на день впечатлений от одного брошенного в голову ножа?
– Я только недавно перестала носить вуаль, – заметила побледневшая Алесса. – Почти никто не знает, как я выгляжу.
– Синьор Аргуэльес знает.
– Ну, меня он не видел.
Прежде чем Адрик стал подмастерьем их соседа, они будучи совсем детьми часами напролет измельчали для него травы; и хотя у нее в голове не укладывалось, что добродушный старичок мог ее предать, это событие не стало бы самым шокирующим за вечер.
– Расскажи, что слышал. – Алесса резко затормозила и заставила брата повернуться к ней лицом.
– Слушай, – тяжело выдохнул Адрик. – День был долгий. В аптеку толпами хлынули люди, желающие приобрести растворы для сведения татуировок, которых, разумеется, в природе не существует, и лекари, разыскивающие отвары для лечения пациентов, пытавшихся эти татуировки выжечь или срезать. Народ паникует и думает…
– Что я не смогу их защитить. – Ей-то казалось, что она одна не может заснуть ночами из страха всех подвести. А выяснилось, что о ее кошмарах судачат на каждом углу.
– А ты сможешь? – Адрик заправил волосы за ухо.
– Можешь, пожалуйста, поверить в меня?
– Я верю. Просто… – Адрик настороженно зыркнул на компанию, собирающуюся вокруг женщины в мантии. – Люди говорят всякое, взять хотя бы то, что Кролло проклял тебя или что ты новая разновидность гиотте, посланного отнять магию Фонте. Некоторые даже считают, будто ты доказательство того, что Богиня нас покинула и на этот раз Кролло доведет свое дело до конца. Черт, да существует секта, считающая, что все мы заслужили смерти, а Богиня изначально не должна была бросать ему вызов.
На протяжении сотен лет саверийцы выживали, несмотря ни на что, и верили, что, когда спустятся злобные крылатые создания, спаситель их защитит. А сейчас люди лишились надежды. Из-за нее.
Она никогда не интересовалась, передавали ли изредка приходившие торговые суда какие-нибудь новости о ее коллегах – или как их именовать – с других островов. Может, не одна она оказалась на тонущем корабле. Вдруг где-нибудь за морем кто-то еще сетовал на неспособность исполнить свой долг. Это бы, конечно, не отменило того факта, что в случае неудачи Алессы все живое на Саверио настигнет смерть. Но, если на других островах дела обстояли куда лучше, выжившие однажды прибудут на Саверио, обнаружат бесплодные берега и пустынные руины, а может, даже сохранившиеся записи, благодаря которым Алессу впишут в историю в виде назидательного сказания:
«Об Алессе, последней Финестре.
Величайшей ошибке Богини».
Она тяжело сглотнула, в горле встал ком.
– А ты веришь, что я… новая разновидность гиотте?
Адрик усмехнулся.
– Я видал, как ты не вылезала из постели, мучаясь из-за спазмов. Гиотте покрепче будут.
– Адрианус Кресенте Паладино, – сквозь зубы процедила Алесса. – Случись спазмы у тебя, ты бы рыдал, как дитя.