Алесса, прикрыв глаза, начала теребить внутреннюю поверхность одеяла, выдергивать катышки и оглаживать кончиками пальцев простроченные швы.
«Ты не одинока. Ты живая. Избранная».
«Ты одинока. Ты умрешь. Возможно, Богиня ошиблась».
На нее накатила безысходность. Она не могла позволить себе застрять в бесконечном водовороте тревог, и единственный способ выбраться из него – найти ответы.
Алесса села прямо и позволила одеялу соскользнуть на пол.
Если никто в Цитадели не сообщит ей, что происходит, она найдет того, кто расскажет обо всем.
Три
Dio mi guardi da chi studia un libro solo.
Никогда не доверяй человеку, читающему всего одну книгу.
С тех пор как Алесса покинула отчий дом, у нее не выдалось ни единого шанса взбунтоваться, но она решила наверстать упущенное. Сунула под мышку легкий плащ, в одну руку схватила сапоги, в другую – грубые зарисовки тоннелей, размокшие от пота, и прокралась мимо кухонь, где Лоренцо пытался флиртовать с не сильно впечатленными кухарками.
Замерев у банкетного зала, она прислушалась то к нарастающим, то к затихающим разговорам. Да, узницей в полном смысле этого слова она не была и могла свободно перемещаться по всей Цитадели, однако стоит Ренате увидеть ее виноватое выражение лица, и плану придет конец. Стук серебра по керамической посуде подал знак двигаться, и она, затаив дыхание, преодолела очередное препятствие на цыпочках.
– И с чего… – донесся до Алессы голос Ренаты. – …нам завтра начинать?
Алесса прислонилась к стене, дождавшись, пока коленки не перестанут дрожать, и продолжила свой путь. Прошмыгнула под аркой на заднем дворе и сбежала вниз по винтовой лестнице, соединявшей Цитадель с крепостью, что находилась под ней. Узкая и слабо освещенная древняя каменная лестница, столетиями истаптываемая бесчисленным количеством пар ног, имела небольшие углубления по центру.
Цитадель сама по себе приводила в трепет, но не шла ни в какое сравнение с крепостью. Лабиринт из тоннелей и пещер был высечен под землей еще первыми поселенцами, которые расширили естественные вулканические тоннели, превратив остров в форт.
Финестра по своей природе не обладала духом исследователя. При других обстоятельствах Алесса спустилась бы в крепость, только чтобы вместе с Томо и Ренатой посетить храм. Однако главный ключ, прежде ей не пригождавшийся, легко скользнул в замочную скважину.
Хотя ее потряхивало скорее от нервов, нежели от холода, она все-таки накинула плащ и вышла за первые ворота, пересекая линию, отмечавшую границу Цитадели.
Снаружи в теплом, плотном воздухе витали сладкие ароматы благоухающих роз, что доносились из садов Цитадели, однако Алесса отвернулась от высоких стен и направилась в сторону скромных запахов дома. Солнце пряталось за тихими аллеями и магазинчиками, запирающимися на ночь.
Каждую террасу переполняли настолько отчетливые звуки и насыщенные ароматы, что ей не составило бы труда передвигаться по городу с закрытыми глазами. В этом квартале примостились лавки с перцем и тмином, умелец ловкими пальцами перебирал струны гитары, создавая музыкальную атмосферу, а стук каблуков задавал темп. В следующем – в горячем масле шипели дамплинги с чесноком и зеленым луком, а нежный голос, должно быть, принадлежащий матери, напевал колыбельную, которая звучала как весенний дождь, нежно чеканивший по крыше.
Почти у каждого дома росло лимонное дерево, часто одиноко торчащее на крошечном островке почвы, охваченном камнями, а его сухие, нависавшие над порогами ветви пачкали практически первозданные подоконники липкими каплями высохшего сока. Ходили слухи, что таким образом люди защищались от демонов Кролло, названных скарабео из-за сходства с рогатыми жуками, – вот только если бы это помогало, Саверио не требовалась бы Финестра.
Алесса заставляла себя идти дальше, притвориться, будто это дом незнакомцев, но ноги ее не слушались, вынуждая остановиться у окна с голубыми ставнями.
На маленькой кухоньке мама возилась с кастрюлей на плите. Женщина потянулась за солью и, обхватив солонку, на мгновение застыла, словно забыла, что собиралась сделать. Небольшой столик посередине был накрыт на двоих. Может, Адрик отказывался есть с ними. Может, без нее семейным ужинам чего-то недоставало.
Размечталась. Наверняка брат просто работал допоздна.
Душистый запах блюда намекал на долгое томление, и она почуяла нотки печеного ягненка и красного вина. На нее тут же накатили воспоминания. О шумных застольях и историях, которые пересказывались так часто, что теряли всякий смысл и становились поэзией, о том, как дети засыпали на коленях заботливых взрослых…