Прочертить прямую линию между демоническим шаром и мечом. Снабдить несколькими сигиллями, чтобы энергия отдачи не стёрла меня в порошок. Немного чёрного масла на внешний шар. Для активации. Чуть-чуть раствора жука Лдуки на внутренний. Он не сдвинулся ни на волосок. Ожидаемо — содержание Абсолюта в мече зашкаливало. Проявитель Сендзивоя — на следующий. Зафиксировать бешеное вращение и капнуть обнулителем. Да, меч можно только взять правильным образом — или поле сотрёт в порошок.
А что можно сказать о «ключе» поля? Чем можно его открыть? Я черчу несколько дополнительных сигиллей и аккуратно капаю следующий элемент на шар. Эталон. Неприятно, но раствор у меня есть — суммарно чуть больше колбы. Следующий этап — сколько? Демоны Глубинных Ям, многовато. Столько мне делать с месяц. Но может, будет раствором? Обнулитель, дать высохнуть шару и капнуть Чёрной тинктурой. Умеренное вращение. Раствор, действительно. Но крепковатый. С чем?
Следующий шар даёт мне ответ после того, как я испытываю с несколько дюжин ингридиентов. И только оксистат жидкого серебра, кроваво-алая и ядовитая жидкость, заставляет проклятый шар двигаться. А меня — покрыться холодной испариной.
— Ну что?
Луп-луп. В зале стоит вязкая тишина. Этого следовало ожидать. Женщины слишком напуганы, Франсиск — смиренно ожидает развязки. Я словно слышу, как скребут мои веки по поверхности глаз. Видят боги, я надеялся не видеть этот результат. Но они же могут засвидетельствовать — где-то в моей душе было подозрение того, что мне выдали дьявольские шары. И именно из-за него Франсиск и жена не были оставлены в первой попавшейся таверне.
Видите ли, меч не просто выкован с большой примесью эталонной материи. Я ощущаю кислоту во рту. Он сам требует эталона в том, кто его возьмёт первый раз. Тоска. Вот что это за чувство. Чёртова тоска, ведь есть только один способ разрешить проблему. Стоит ли оно того? Пятнадцать солнечных кругов — в обмен на один меч, даже не принадлежащий мне. Пожалуй, всё-таки стоит. Идиоты ищут камень, делающий всё золотом, но предмет, состоящий из первоматерии, пусть даже и чуть меньше половины... это... это...
— Сигилли, выбитые на доле клинка — редкий шедевр. Обычно алхимики не заморачиваются символикой, но Сендзивой точно не относился к обычным. Я не знаю, как он их вытравил — возможно, колдовал над заготовкой, или нанёс в процессе делания, но понимаю суть написанного. Это оружие подходит только одному владельцу. Тому, сам на значимую часть состоит из эталона.
— Что это значит? — Хаут явно не понимает мою речь. Или надеется, что не понимает.
Франсиск расстроенно покачал головой.
— Скажи мне, что ты взял настоящие крупицы эталонной материи.
— Нет, они слишком нестабильны. Распадаются быстро. Но я экспериментировал с живой материей и могу подтвердить — в плоти Абсолют сохраняется куда дольше. И плоть тут есть.
Господарь поворачивается к жене. Мне остаётся печально покачать головой. Достать охряную краску, кисточку. Кивнуть л’Эсерту. И начать чертить неправильный многоугольник с печатями гексаграмм на концах линий.
— Не только она. Во всех нас есть немного Эталона. Во мне, например, его сильно больше, чем в вашем теле, господарь — ведь я с ним работал много лет. Но кое-кому я подмешивал экспериментальные зелья, когда был молод и глуп.
— Бургомистр, — кивнул л’Эсерт.
— Да, жаль, его тут нет. Резать ему горло было бы приятнее. Пожалуйста, подводите всех на печати сразу после их завершения.
Я подхожу к своей жене. В её глазах — страх, любовь. Верность и смирение. Она действительно отдаёт свою жизнь мне в руки. Наверное, тинктура монады действительно сработала, хоть и не так, как я ожидал. Короткое движение — и она падает на печать. Даже не пытаясь зажать раскрывшуюся на горле длинную рану. Охряные чернила начинают наливаться багровым цветом и тускло светиться.
— Что ты творишь? — вопит Франсиск. Он чуть дергается и получает от л’Эсерта удар под колено. Я подхожу к аколуфу.
— Некогда я опоил её тинктурой монады. Как и бургомистра. Как и тебя. Надеялся исправить её физические недостатки.