– Давид уже семь лет работает помощником Роберта, среди людей без фамилий у него одни из лучших показателей. Ему уже давно пророчат блестящую карьер Эталона, но Роберт до сих пор не сделал для него ходатайства. Однажды он рассказывал мне о нём, говорил, что он хорош почти во всём, но только власть может его испортить. Все его поручения он выполняет неукоснительно, однако, когда он даёт ему право работать самостоятельно, он иногда «перегибает палку». Но только это секрет.
Марк молча моргнул. Диана снова погремела инструментами и продолжила.
– Тот факт, что он выдвинул на роль Эталона, человека которого он знает не так долго, может сбить его столку. Поэтому советую тебе держать ушки на макушке, – он снова отошла к стеллажам.
– Ясно, – всё что смог ответить Марк. От услышанного он почувствовал себя виноватым, только не мог понять, в чём именно его вина перед Давидом. Однако любопытство было у него по другому вопросу, и судя по всему Диана могла его просветить.
– Так осталось чуть-чуть, – снова улыбаясь сказала Диана.
– А можно спросить, насчёт Роберта и судьи…
– Ах, да. Твое назначение рассматривал же Филипп. О, ну это почти всем тут известно, – снова раздался звук машинки, – в своё время и по сей день Роберт был одним из самых выдающихся «людей без фамилий», нашей Палаты, а позже и Эталоном, разумеется. Когда он только пришёл сюда Филипп был уже эталоном-хранителем второго уровня. Можно сказать, местным любимчиком, Великие эталоны очень лестно отзывались о нём. Каждое его дело, можно было класть под стекло. Его смело можно было ставить в пример новым поколениям. Но с появлением Роберта, стало ощутимо насколько по-разному может выглядеть эталон. Филипп был знатоком наук, мог привести любой пункт Кодекса Эталонов, с последними правками и датами их внесения, не говоря уже о дословном знании Морального Кодекса. Роберт же словно родился эталоном, все кто когда-либо имели с ним дело говорили о том, что свет в его душе прорывается через его глаза. Словно он может видеть каждого насквозь, замечая всё до самых мелочей, и заставляя чувствовать себя не в своей тарелке, даже людей, которым по сути скрывать нечего. Его карьера также ошеломительно начала идти в гору, эталона второго уровня ему дали уже через два года, что не удавалось никому до него! И разумеется, желая того или нет, люди начали их сравнивать. Можно сказать, началось состязание, в котором никто из них не соглашался учувствовать. Когда я пришла сюда, Филип уже был противовесом второго уровня и судьей первого уровня, что также делало его одним из самых молодых судей нашей Палаты. То, как он усердно занимался работой заслуживает большого уважения, и все его достижения – это результат просто нечеловеческих усилий. Но всем интереснее было следить за Робертом. Любое его дело на страже морали, заслуживает отдельного рассказа. После каждого ему предлагали повышения и высокие посты в Палатах, но он всегда отказывался, ссылаясь, что ему ближе работа среди людей, нежели в бумагах. И за это его любят ещё больше. Открытой вражды между ним и Филиппом конечно нет, но думаю тому слегка обидно. Но ходит слух, что скоро Филип скоро переберется к Великим эталонам, а Роберт скорее всего так и будет ходит с двумя «гирьками».
Марк настолько увлеченно слушал рассказ, что и не заметил, как процедура была завершена. Диана протянула ему зеркало. Шея была покрасневшая, но над левой ключицей была аккуратная татуировка. Марк наконец смог рассмотреть метку эталона. По центру был небольшой безмен, под которым были две латинские буквы «ЭсЭй» и цифры 1098. А сверху чуть левее центра была маленькая гиря.
– Красивый номер! – сказала Диана, снимая маску и перчатки. Она достала широкий пластырь и наклеила его на татуировку, – сутки не снимать.
– Спасибо, – ответил Марк, вставая с кресла, – а как метки различаются у эталонов?
– Ну, тут всё просто. У противовесов – гири, у хранителей – перья, у судей молотки. Ну и еще есть глаза, это эталоны-смотрители, или как мы их называем «Тени».
– Никогда о таких не слышал. А чем они занимаются?
– Ну, скажем так, это «эталоны для эталонов», служба собственной безопасности. Надеюсь, тебе не придётся с ними знакомиться.
Открылась дверь, вошел Роберт.
– Ну как прошло, молодой человек.
– Он, молодец. Даже не пикнул, не то, что некоторые… – издали комнаты ответила вместо Марка Диана.
– А, потом расскажу, – слегка смущено улыбнулся Роберт. – Диана, нам пора!
– День уже заканчивается, не думала, что успею сегодня кого-то отметить. Хорошо бегите, увидимся ещё.
Роберт держал папку для бумаг, и небольшую книгу в черном переплёте, наподобие той, что Марк видел в руках священника.
– Так держи, это банковские документы, – сказал Роберт уже в лифте, – твой счёт, карточка эталона, деньги уже начислили.
– Деньги? – удивился Марк, принимая папку.
– Разумеется, каждый эталон получает жалование, для обеспечения его нормального существования. А то, знаешь ли, на пустой желудок о морали особо не подумаешь.
Пока Марк рассматривал пластиковую карту с символами эталонов, они спустились на первый этаж, и направились к двери, которая была напротив той, через которую они вошли.
– Это служебный вход, ты теперь тоже имеешь право проходить здесь. Подожди минуту.
Роберт зашел в небольшую комнату возле турникетов в коридоре, которые вели на крытую автостоянку. Здесь тоже висело много камер и стояло два охранника, но уже без масок. Мимо Марка начали проходить люди в обычной одежде. Видимо в конце рабочего дня "люди без фамилий" переодевали форму.
– Вот его карточка ребята, запомните его, – Роберт вышел, указывая на Марка, на которого, скорее всего, смотрели из-за прозрачного с той стороны зеркала.
– Мне нужен пропуск?
– Он у тебя уже есть, – ответил Марку Роберт и указал на его шею. – Когда придешь в следующий раз, камера сама тебя распознает. Я подсуетился, чтобы тебя быстрее оформили.
– Кстати, об этом… – Марк хотел было начать разговор.
– Извини, это всё делается в более торжественной обстановке, – они вышли, у входа их ожидала машина с тем же водителем.
– Торжественно? – события этого дня уже плохо давали ему соображать. Он сел сзади рядом с Робертом.
– Домой, – сказал тот водителю, и протянул Марку книгу, – Это твой именной Моральный кодекс.
Марк открыл её. На первой странице, под кожаным переплётом на позолоченной странице был безмен из золота и небольшой штамп в углу: "SA1098". Роберт тем временем молча посмотрел в уже потемневшее небо. Марк пролистывал страницы, читать него не было ни какого желания.
Через двадцать минут, они стояли у жилого многоэтажного дома, походившего на дорогую гостиницу. Марк хотел попросить отвезти его в отель, но Роберт сказал, что им надо ещё кое-что обсудить. Они поднялись на самый верхний этаж.
– Ну вот, моя скромная «холостятская» квартирка, – сказал Роберт и зажег свет.
"Квартирка" оказалась роскошными апартаментами с видом на центр города через большие стёкла, обставленная ничуть не скромнее чем, холл в палате эталонов.
– Ух ты…
– Да, вид хороший, из-за него и брал, располагайся. Там комната и отдельная ванная, как будешь готов к ужину, скажешь. Говорят, я неплохо готовлю, – Роберт ушел по коридору налево.
– Я не очень люблю рыбу, – спустя час, сидя за столом, рассуждал Марк, – но кажется это одна из самых вкусных вещей, что я пробовал.
– Полно вам, молодой человек, – было видно, что хвала приятна Роберту, – но моё фирменное, это баранина в духовке, как-нибудь покажу процесс. А пока, я думаю тебе интереснее кое-что другое.
– Честно говоря, да, – после сытного ужина тянуло ко сну, но этот вопрос не дал бы Марку заснуть, – почему вы сделали меня эталоном?
– Что-ж, если силы слушать у тебя ещё есть, тогда слушай, – выражения лица Роберта впервые за день стало серьёзным, – слышал историю про эталона, который жил в нашем городе тридцать лет назад?
– Да, мне мама рассказывала, что про то, как его убили.
– Да убили… это был мой отец, – Марк удивился, но не нарушил недолгую паузу Роберта, – когда это случилось, я жил здесь, в столице. В то время я учился на архитектора и не даже думал становиться эталоном. Отец хотел, чтобы я пошёл по его пути, но он также всегда поддерживал мои решения. "Люди без фамилий" привезли меня домой, чтобы я мог проститься с ним. Тогда я и изменил своё решение. Сначала я хотел вернуться домой, как только получу метку, думал «вернусь домой и наведу там порядок!». Но пока я решал одни дела здесь, следом появлялись и другие. Потом я уже не мог оставить их, и навсегда переехал в столицу. Никого из родных у меня не осталось, я единственный ребёнок, мать ушла, когда я ещё учился в школе. Я конечно планировал завести семью, но как уже сказал дела для общих нужд были для меня всегда на первом плане. Так и не успел. А три месяца назад мне сказали, что я неизлечимо болен. А не знаю, сколько мне осталось, но каждый месяц мне приходится на неделю ложиться в больницу.