Остальная вселенная его на первый взгляд разочаровала. Это был мрачный и грязный грузовой причал для товарных космических кораблей. Рабочие задворки станции Клайн, подобные изнанке ковра, который, без сомнения, выглядит гораздо красивее со стороны, предназначенной для осмотра. Этан задумался, какой же из дюжины выходов ведёт к месту обитания людей. Члены экипажа занялись своим делом или ушли. Команда санитарного контроля умчалась прочь по окончании осмотра, очевидно, на новое задание. Кто-то одиноко стоял, небрежно прислонясь к стене у выхода с пандуса, в типичной позе бездельника, наблюдающего, как работают другие. Этан подошёл спросить дорогу.
Аккуратная серо-белая униформа была незнакома Этану, но он понял бы, что это военная форма, даже если бы у незнакомца на бедре не было кобуры. Всего лишь разрешённый законом парализатор, но оружие было явно ухоженным и не таким уж новым. Стройный молодой солдат взглянул на приближающегося Этана, окинул его взглядом (Этан почувствовал, что его доскональнейшим образом осмотрели) и улыбнулся.
— Прошу прощения, сэр, — начал Этан и неуверенно запнулся. Бёдра незнакомца были слишком широки для такой подтянутой фигуры, глаза слишком большие и чересчур широко расставлены над маленьким точёным носом, изящный подбородок, бороды нет, кожа нежная, как у младенца — конечно, это мог быть чрезмерно утончённый мальчик, но…
Её смех зазвенел как колокольчик — краснеющему Этану он показался слишком громким.
— Вы, наверное, с Афона. — Она хихикнула.
Этан попятился. Да, она, конечно, совсем не похожа на пожилых женщин-учёных, чьи портреты он видел в журнале. Совершенно естественная ошибка. Он уже давно решил, что будет общаться с женщинами как можно меньше — и вот, стоило ему только…
— Как мне отсюда выбраться? — пробормотал он, загнанно озираясь по сторонам.
Она подняла брови.
— Разве вам не дали карты?
Этан нервно покачал головой.
— Да это же почти преступление — выкинуть приезжего на станцию Клайн без карты. Здесь пойдёшь искать туалет, а на обратном пути заблудишься и умрёшь с голоду. Ага, вот тот человек, который мне нужен. Эй! Дом! — она замахала члену экипажа, который в это время как раз пересекал причал. На плече у него висела сумка с вещами. — Иди сюда!
Тот изменил курс, и досада у него на лице сменилась приветливой, хоть и немного растерянной, улыбкой. Он выпрямился более, чем Этан когда-либо за ним замечал, и втянул живот.
— Мы знакомы, мадам? Надеюсь, что да!
— Ну, ты должен бы меня помнить — мы с тобой два года сидели рядом на занятиях по чрезвычайным ситуациям. — Она провела рукой по своим тёмным, коротко стриженным кудрям. — Представь себе волосы подлиннее. Ну же, я не настолько изменилась после операции! Я Элли.
Его рот от удивления открылся буквой «о».
— Клянусь богами! Элли Куинн? Что ты с собой сделала?
Она дотронулась пальцем до высокой скулы.
— Полная регенерация лица. Тебе нравится?
— Просто невероятно!
— Бетанская работа, сам понимаешь — самая лучшая.
— Да, но… — Дом нахмурился. — С какой стати? Я бы не сказал, что на тебя раньше было неприятно смотреть — до того, как ты сбежала в наёмники.
Он ухмыльнулся ей, и эта ухмылка походила на игривый тычок пальцем под ребро, хотя он стоял, сцепив руки за спиной, как мальчишка у витрины со сластями.
— Или ты разбогатела?
Она еще раз коснулась лица, на этот раз как-то неуверенно.
— Нет, я не стала космической пираткой. Мне пришлось сделать эту операцию — мне сожгли лицо плазменным лучом в сражении при Тау Верде, когда наш корабль хотели взять на абордаж, несколько лет назад. Совсем без лица я выглядела странновато. Вот Адмирал Нейсмит, который ничего не делает наполовину, и купил мне новое.
— А, — сказал успокоенный Дом.
Этан не мог понять такого энтузиазма по поводу того, как выглядит лицо женщины, но, конечно же, он посочувствовал ей: любой плазменный ожог — это ужасно, а такой ожог, должно быть, едва не убил её. Он поглядел на её лицо с новым интересом — как врач.
— Ты ведь начинала у Адмирала Осера? — спросил Дом. — Ты всё ещё в его форме, верно?
— Ага. Позвольте мне представиться. Коммандер Элли Куинн, Флот Дендарийских Наёмников, к вашим услугам. — Она картинно поклонилась. — Дендарийцы вроде как захватили группу Осера, вместе с униформой и со мной, и я должна сказать, что это было большое повышение для всех нас. Но заметьте, сэр, я попала домой в отпуск первый раз за десять лет, и собираюсь получить максимум у довольствия. Натыкаться на бывших одноклассников, чтобы у них едва не приключился разрыв сердца… размахивать своими кредитными карточками при всех тех, кто пророчил, что я плохо кончу… кстати насчёт «плохо кончить», вы, кажется, вытолкнули пассажира на свободу, не снабдив его картой.
Дом подозрительно посмотрел на женщину-офицера.
— Это что, шутка такая? Я уже четыре года летаю этим маршрутом, и мне чертовски надоели разные тупые шутки…
Она рассмеялась, запрокинув голову, и её смех взмыл ввысь и разбился о балки потолка.
— Теперь ясно, почему вас бросили на произвол судьбы, афонец, — сказала она Этану. — Ну так что, можно, я возьму его под своё крылышко? Раз уж я такого пола, что меня вряд ли заподозрят в, э-э-э, неестественных пристрастиях?
— Да пожалуйста, сколько угодно, — согласился Дом, пожав плечами. — Меня дома жена ждёт.
Он подчёркнуто обошёл Этана стороной.
— Отлично. Я тебя потом найду, хорошо? — откликнулась женщина.
Пилот кивнул ей с явным сожалением и пошёл прочь по пандусу, ведущему к выходу. Этан, которого оставляли наедине с женщиной, подавил порыв броситься за пилотом с мольбами о защите. Он смутно припомнил, что в наёмники всегда вербовались отпетые уголовники, и его вдруг охватило ужасное подозрение: не нацелилась ли она на его деньги? Ведь у него при себе весь валютный запас Афона! Он опять отчётливо осознал, что у неё на боку кобура.
Её странное лицо озарилось весельем.
— Не надо так беспокоиться. Я вас не съем. — Внезапно она хихикнула. — Заставлять людей менять ориентацию — не моя специальность.
— Ык, — Этан задохнулся и вынужден был откашляться.
— Я верен, — он запнулся, — верен моему, моему Яносу. Хотите, я покажу вам фотографию Яноса?
— Я поверю вам на слово, — спокойно ответила она. Её веселье сменилось чем-то вроде сочувствия. — Похоже, я вас и вправду напугала. Неужели я — первая женщина, которую вы встретили?
Этан кивнул. Двенадцать выходов, и надо же ему было выбрать именно этот…
Она вздохнула.
— Я вам верю. — Она задумчиво помолчала. — Вам бы пригодился верный проводник- туземец. Станция Клайн старается поддерживать репутацию места, где путешественнику всегда придут на помощь — это полезно для местного бизнеса. А я — дружественный каннибал.
Этан покачал головой. Его лицо застыло в улыбке, будто мышцы свело параличом.
Она пожала плечами.
— Ну хорошо, может быть, когда у вас пройдёт культурный шок, я вас опять найду. Вы долго будете на станции? — Она что-то вытащила из кармана — это оказался небольшой голографический проектор. — Когда пассажиры сходят с нормального корабля, им всегда дают такие карты. Мне моя не нужна.
В воздухе развернулась разноцветная схема.
— Мы сейчас здесь. Вам нужно попасть вот сюда — эта ветвь называется Приют Приезжих… здесь есть удобные гостиницы, можно найти хорошую комнату… собственно говоря, здесь можно найти всё, что угодно, но я полагаю, что вы будете искать что попроще. Вот эта секция. Вверх по этому пандусу, потом по коридору и второй поворот направо. Умеете пользоваться этой штукой? Удачи. — Она сунула проектор ему в руку, в последний раз озарила его улыбкой и скрылась через другой выход.
Он подобрал свои скудные пожитки, и, свернув несколько раз не туда, наконец добрался до зоны для проезжающих. По дороге ему всё время попадались женщины — они кишели в коридорах, в трубопроводах для пассажирских капсул, на движущихся тротуарах, в лифтах и галереях. К счастью, ни одна из них не попыталась заговорить с ним. Они, кажется, были всюду. Одна из них держала в руках беспомощного младенца. Он подавил героический порыв — выхватить дитя, спасти его от грозящей опасности. Но вряд ли ему удастся завершить свою миссию, если придётся тащить за собой младенца. К тому же всех их он всё равно спасти не сможет. Пока он уворачивался от стайки хихикающих детей, которые промчались наперерез ему и взлетели, как воробьи, вверх по трубе лифта, до него с некоторым запозданием дошло, что с вероятностью половина на половину младенец мог сам оказаться девочкой. Это несколько успокоило его совесть.