— Этан, она вспомнит тебя, как только увидит. — Сказала я надеясь, что он поверит мне.
Но взглянув в его глаза, я увидела страх того, что произойдет, если не узнает.
— Я помогу тебе. — Сказала я твердо.
Первым моим шагом было вернуться домой. За мной приехал отец с мамой, и без Евы. Определенного плана у меня не было, но я не сомневалась, что он возникнет в ближайшее время.
Войдя в дом я стала оглядываться.
— Ева! — Позвала я.
Евы видно не было и я прошла в гостиную. Никого, куда она запропастилась? Но она точно дома. Отец не простил бы нас так рано, так что выйти из дома она не могла. Обернувшись я увидела ее пристально наблюдавшею за мной. Она была в спортивной форме и в такой же повязке как и у меня. Ее короткие волосы торчали из под повязки и слегка прикрывали синяк на щеке. Почему то я смутилась. Она просто стоит и смотрит на меня. Что там сказал Роб «С ней можно сказать все отлично». Можно сказать? Нет, подумала я с болью, не может этого быть. Она не могла забыть меня! Но от аварии у нее могли произойти осложнения!
— Почему такое больное лицо? — Спросила она со смехом. — У меня синяк, а печальной ходишь ты!
— Что? — Спросила я, плохо соображая.
Она закатила глаза и подошла, крепко обняв меня.
— Иногда я реально сомневаюсь в твоих умственных способностях, но сейчас… — протянула она.
— Ты помнишь меня? — Тихо прошептала я плача.
— Я помню тебя другой. — Сказала она тихо, но потом лукаво добавила. — Повязка и длинные рыжие волосы, все же не скроют тебя от меня.
Я облегченно зарыдала, ничего не могла поделать с собой. Она помнит меня. Но она до сих пор не помнит прошлого…
— Эй. — Сказала она взволнованно пытаясь отстраниться. — Что с тобой?
— Больше не пугай меня так. — Сказала я.
— Как пугать? — Спросила она.
— Я про аварию. — Сказала я, вытирая слезы рукой и залезая в шкаф, пытаясь найти салфетки.
— Вот именно! — Сказала она с улыбкой. — Тебя отец больше к рулю не подпустит.
Я замерла в то время как вошла мама.
— Келли, что ты там ищешь? — Спросила она.
— Почему меня больше к рулю не подпустят? — Спросила я, поднимаясь.
Мама замирает у входа, а Ева не замечая ничего, садиться в кресло листая справочник по уходу за цветами.
— Так как ты сидела за рулем и разбила в дребезги машину, тебе не видать прав. — Сказала она, не отрываясь от справочника.
Я взглянула на маму, но она опустила взгляд. Как только мама вышла из комнаты, я пошла за ней.
— Какого черта она несет мам? — Шепотом говорю я.
Мама молчит и я понимаю. Она не помнит аварию!
— Не я сидела за рулем. — Тихо говорю я.
— Я знаю. — Отвечает мама, а потом отрывисто шепчет. — Как она вообще что-то помнит врачи не понимают… после таких травм…
— Что она помнит? — Спросила я.
— Она не вспомнила свой день рождения Келли! Она зовет Дженни Анной а Анну Дженни! А иногда она не помнит, что делала час назад… — Срывается голос мамы.
Я не знаю, что сказать. Неужели все стало только хуже?!
За обедом я слежу за Евой и делаю вывод, что она стала почти такая же какой была. Если раньше она не помнила дом, то теперь без труда находила то, что искала. Но с приходом Анны и Дженни я стала понимать маму. Она путала их имена, совсем не замечая как тихо Анна шепчет «Анна, меня зовут Анна». Дженни мило улыбалась, но как только Ева отворачивалась, ее глаза были полны страдания и боли. После прихода Роба, Ева открыла мне еще один пробел в своей памяти. По ее мнению Роб занимался в свободное время рисованием. Хотя все знали, что Роб так же красиво рисовал, как и я пела в ванной. Но самое непонятное, она не хотела слушать протестов, не обращала никакого внимания на неловкость после вот таких вот заявлений. Она словно верила в свои мысли и пыталась убедить нас.
Как я смогу помочь Этану, если Ева не помнила элементарных вещей? Трудно, все будет на много труднее, чем я думала. Но это не значит, что она не вспомнит его!
Ежедневные походы к врачу являлись единственным выходом Евы из дома. Старая Ева рвалась бы на свободу! Но нынешняя Ева пугала своим поведением. Иногда она может часами стоять перед зеркалом и смотреть на отражение. Еще Ева завела дневник, тщательно пряча его от всех. С Робом она была счастлива и часами проводила с ним время. Я бы сказала, что старой Евы больше нет, если бы не поступок на пятый день после аварии.
С утра отец осчастливил нас новостью, что подал Евины документы в один из университетов. Реакция Евы была тихой, словно она была пьяна. Но это не было концом. Вместе с отъездом Евы уедим и мы. Навсегда! Она уедет и все будет потеряно!