— Ты один, — сказал я, не сводя внимательного взгляда с приятеля.
— В каком смысле? — спросил Петр. — Ну да, я уничтожил все части своей личности, кроме одной, самой главной. И что с того?
Бррр… ну как этому поганцу удается настолько правдоподобно изображать удивление? Стоит, понимаешь, в лучах славы… То есть солнца… В огромном, пусть и слегка захламленном, зале… Можно сказать — целое представление устроил… Такими темпами и на меня его слова подействуют. Просочатся исподволь, закрадутся предательской мыслишкой… Ну уж нет! Сейчас мой ход.
— Я о жизни…
— Эээээ? — переспросил Петр. — То есть?
— Я тоже один, — Пи-31 дернулся, как от удара, безумный огонь на миг исчез из его глаз. — В этом мы с тобой сходимся.
Вот так… Нокдаун… Десять… Девять… Восемь… Противник находится в состоянии грогги, он не может сопротивляться, не знает, что делать и как поступить. А я… Я тоже не знаю… Отсечение… Отражение… Отторжение… Так много слов и так мало смысла. Точнее, смысл-то есть, да не про мою честь… Не могу я его уловить и все тут… Так, обломки, осколки памяти, какие-то отдельные образы и… Все.
Петр стоял, слегка покачиваясь, уверенность, которая его переполняла буквально пару минут назад, бесследно исчезла, а на лице застыло удивленное выражение. Он был поражен, ошеломлен и даже отчасти сломлен… Чего я, собственно, и добивался, вот только… Что мне теперь делать? Продолжить расспросы? Просто уйти восвояси?
«А представь, что судьба достает из шляпы бумажки, на которых записаны имена. Сегодня он будет богом… Завтра он… Послезавтра он… Обеспечивая вариабельность… Многообразие граней реальности… И выбор наиболее удачного… Как тебе, а? Заманчиво?»
Старые слова Петра, которого я тогда знал под именем Пи-31, не к месту всплыли в памяти. Что он хотел сказать? Вообще-то мой приятель не особо любил такие разговоры… Он не очень распространялся о себе, о своих истинных целях. И тот монолог мне показался странным, выдающимся из наших обычных разговоров. Обмен репликами, как броски маленьких камушков в воду… Вызывая едва заметную рябь… А потом кто-то бросает огромный валун, стирая с поверхности все следы…
Я смотрел на испуганного Петра и пытался размышлять. Что-то все время сбивало меня с толку. Какая-то мелочь, нюанс. Что-то необычное в виде и поведении приятеля… Он ведь пришел сюда, уверенный в своем превосходстве. Он знал больше, понимал больше, видел дальше, чем я… И я его смог настолько легко сломить? Нет, невозможно. Но тогда… Кто?
Или что?
— Не… — механическим голосом проскрипел Пи-31. — Может… Быть…
Его бледность стала просто невообразимой, зрачки расширились, а лицо превратилось в маску ужаса и отчаяния. Тут я, наконец, понял, что же во всей этой ситуации было не так. Можно было и сразу заметить… Ведь Петр последние минут пять безотрывно смотрел не на меня, а на то, что находилось прямо у меня за спиной. И там была… Что же еще… Конечно…
Лестница.
Не было нужды поворачиваться и подтверждать догадку зрительным образом. Я многое знал об иллюзиях и миражах. Я знал, что увижу то, что хочу увидеть. Я больше не верил своим чувствам… Чувств человека по прозвищу Пи-31 хватало с лихвой для нас обоих. Я ощущал его ужас, я знал, что он сейчас пребывает в полнейшей растерянности… И я тоже. Стоял перед ним, как столб, и не мог выбрать. Уйти или остаться, остаться или уйти… Белые лепестки падают на пол, кованые сапоги превращают их в пыль… Снова и снова… Круговорот. Жизни? Ну уж не-е-е-ет!
Медленно, будто наслаждаясь, я повернул голову. Затем в том же направлении последовало и все тело. Теперь Петр был у меня за спиной, излучая волны вымораживающего ужаса. Бедный парень… А он ведь так верил в свою теорию… Верил, что ему остался последний шаг до цели… Как трогательно… Как печально…
Как наивно.
Вот лестница, ведущая на второй этаж. Она изрезана кривыми лучами солнца, покрыта густой пылью и выглядит жалко. Ей нужен ремонт, ей недолго осталось. Как и всему зданию… А вот вторая лестница, полностью погруженная во тьму. Куцые островки света разбросаны тут и там вокруг нее, но как только солнце доходит до какой-то невидимой границы, как тотчас оказывается отброшенным назад. Густым, как патока, мраком? Вряд ли. Скорее некой неведомой силой… Силой нулевого этажа. Силой ступеней, снисходящих в никуда…