[231] Baker knocked and entered. Finlay told him to escort me to the cells. Then he nodded to me. It was a nod which said: if you turn out not to be the guy, remember I was just doing my job. I nodded back. Mine was a nod which said: while you’re covering your ass, there’s a killer running about outside.
[232] THE CELL BLOCK WAS REALLY JUST A WIDE ALCOVE OFF THE main open-plan squad room. It was divided into three separate cells with vertical bars. The front wall was all bars. A gate section hinged into each cell. The metalwork had a fabulous dull glitter. Looked like titanium. Each cell was carpeted. But totally empty. No furniture or bed ledge. Just a high-budget version of the old-fashioned holding pens you used to see.
[233] “No overnight accommodation here?” I asked Baker.
[234] “No way,” he replied. “You’ll be moved to the state facility later. Bus comes by at six. Bus brings you back Monday.”
[235] He clanged the gate shut and turned his key. I heard bolts socket home all around the rim. Electric. I took the newspaper out of my pocket. Took off my coat and rolled it up. Lay flat on the floor and crammed the coat under my head.
[236] Now I was truly pissed off. I was going to prison for the weekend. I wasn’t staying in a station house cell. Not that I had any other plans. But I knew about civilian prisons. A lot of army deserters end up in civilian prisons. For one thing or another. The system notifies the army. Military policeman gets sent to bring them back. So I’d seen civilian prisons. They didn’t make me wild with enthusiasm. I lay angrily listening to the hum of the squad room. Phones rang. Keyboards pattered. The tempo rose and fell. Officers moved about, talking low.
[237] Then I tried to finish reading the borrowed newspaper. It was full of shit about the president and his campaign to get himself elected again for a second term. The old guy was down in Pensacola on the Gulf Coast. He was aiming to get the budget balanced before his grandchildren’s hair turned white. He was cutting things like a guy with a machete blasting his way through the jungle. Down in Pensacola, he was sticking it to the Coast Guard. They’d been running an initiative for the last twelve months. They’d been out in force like a curved shield off Florida’s coast every day for a year, boarding and searching all the marine traffic they didn’t like the smell of. It had been announced with an enormous fanfare. And it had been successful beyond their wildest dreams. They’d seized all kinds of stuff. Drugs, mostly, but guns as well, illegal migrants from Haiti and Cuba. The interdiction was reducing crime all over the States months later and thousands of miles further down the line. A big success.
So it was being abandoned. It was very expensive to run. The Coast Guard’s budget was into serious deficit. The president said he couldn’t increase it. In fact, he’d have to cut it. The economy was in a mess. Nothing else he could do. So the interdiction initiative would be canceled in seven days’ time. The president was trying to come across like a statesman. Law enforcement big shots were angry, because they figured prevention was better than cure. Washington insiders were happy, because fifty cents spent on beat cops was much more visible than two bucks spent out on the ocean two thousand miles away from the voters. The arguments flew back and forth. And in the smudgy photographs, the president was just beaming away like a statesman saying there was nothing he could do. I stopped reading, because it was just making me angrier.
[238] To calm down, I ran music through my head. The chorus in “Smokestack Lightning.” The Howling Wolf version puts a wonderful strangled cry on the end of the first line. They say you need to ride the rails for a while to understand the traveling blues. They’re wrong. To understand the traveling blues you need to be locked down somewhere. In a cell. Or in the army. Someplace where you’re caged. Someplace where smokestack lightning looks like a faraway beacon of impossible freedom. I lay there with my coat as a pillow and listened to the music in my head. At the end of the third chorus, I fell asleep.
[239] I WOKE UP AGAIN WHEN BAKER STARTED KICKING THE BARS. They made a dull ringing sound. Like a funeral bell. Baker stood there with Finlay. They looked down at me. I stayed on the floor. I was comfortable down there.
[240] “Where did you say you were at midnight last night?” Finlay asked me.
[241] “Getting on the bus in Tampa,” I said.
[242] “We’ve got a new witness,” Finlay said. “He saw you at the warehouse facility. Last night. Hanging around. At midnight.”
[243] “Total crap, Finlay,” I said. “Impossible. Who the hell is this new witness?”
[244] “The witness is Chief Morrison,” Finlay said. “The chief of police. He says he was sure he had seen you before. Now he has remembered where.”
3
[245] THEY TOOK ME BACK TO THE ROSEWOOD OFFICE IN HANDCUFFS. Finlay sat at the big desk, in front of the flags, under the old clock. Baker set a chair at the end of the desk. I sat opposite Finlay. He took out the tape machine. Dragged out the cords. Positioned the microphone between us. Tested it with his fingernail. Rolled the tape back. Ready.
[246] “The last twenty-four hours, Reacher,” he said. “In detail.”
[247] The two policemen were crackling with repressed excitement. A weak case had suddenly grown strong. The thrill of winning was beginning to grip them. I recognized the signs.
[248] “I was in Tampa last night,” I said. “Got on the bus at midnight. Witnesses can confirm that. I got off the bus at eight this morning where the county road meets the highway. If Chief Morrison says he saw me at midnight, he’s mistaken. At that time I was about four hundred miles away. I can’t add anything more. Check it out.”
[249] Finlay stared at me. Then he nodded to Baker who opened a buff file.
[250] “Victim is unidentified,” Baker said. “No ID. No wallet. No distinguishing marks. White male, maybe forty, very tall, shaved head. Body was found up there at eight this morning on the ground against the perimeter fence close to the main gate. It was partially covered with cardboard. We were able to fingerprint the body. Negative result. No match anywhere in the database.”
[251] “Who was he, Reacher?” Finlay asked.
[252] Baker waited for some sort of reaction from me. He didn’t get one. I just sat there and listened to the quiet tick of the old clock. The hands crawled around to two thirty. I didn’t speak. Baker riffed through the file and selected another sheet. He glanced up again and continued.
[253] “Victim received two shots to the head,” he said. “Probably a small-caliber automatic with a silencer. First shot was close range, left temple, second was a contact shot behind the left ear. Obviously soft-nosed slugs, because the exit wounds removed the guy’s face. Rain has washed away the powder deposits but the burn patterns suggest the silencer. Fatal shot must have been the first. No bullets remained in the skull. No shell cases were found.”
[254] “Where’s the gun, Reacher?” Finlay said.
[255] I looked at him and made a face. Didn’t speak.
[256] “Victim died between eleven thirty and one o’clock last night,” Baker said. “Body wasn’t there at eleven thirty when the evening gateman went off duty. He confirms that. It was found when the day man came in to open the gate. About eight o’clock. He saw you leaving the scene and phoned it in.”
231
Постучав, в кабинет вошел Бейкер. Финлей попросил его отвести меня в камеру. Затем кивнул. Этот жест говорил мне: если выяснится, что ты не тот, кого мы ищем, помни, я просто выполнял свою работу. Я кивнул в ответ. Мой жест говорил: пока ты перестраховываешься, убийца разгуливает на свободе.
232
Отделение для содержания под стражей представляло собой лишь отгороженный угол. Оно было разделено на три отдельные камеры вертикальными прутьями. Передняя стена была из решетки. Вход в каждую камеру через отдельную секцию на петлях. Металл тускло блестел. Чем-то напоминал титан. Во всех камерах на полу ковролин. И больше ничего. Ни табурета, ни топчана.
Лишь новая высокобюджетная версия загонов в полицейских участках, которые можно увидеть в старых фильмах.
234
— Нет, — ответил тот. — Вечером вас перевезут в тюрьму штата. Автобус приедет в шесть часов. Привезет вас назад в понедельник.
235
Захлопнув дверцу, он повернул ключ. Я услышал, как по всей высоте секции щелкнули засовы, входящие в гнезда. Электромагниты. Я достал из кармана газету. Снял пальто и свернул его. Растянулся на полу и подложил пальто под голову.
236
Вот теперь я точно вляпался. Выходные мне предстоит провести в тюрьме. Не в камере предварительного заключения в полицейском участке. И дело вовсе не в том, что у меня были какие-то планы на предстоящий уик-энд. Просто я хорошо знал, что такое обычная тюрьма. Многие дезертиры рано или поздно попадают в обычные тюрьмы. За какое-то преступление. Правоохранительные органы извещают армию. За дезертирами приезжают военные полицейские. Так что я знал, что такое обычная тюрьма. И перспектива провести в ней два дня не вызывала у меня никакого энтузиазма. Я лежал, раздраженно слушая шум полицейского участка. Звонили телефоны. Стучали клавиатуры. То быстрее, то медленнее. Полицейские приходили и уходили, разговаривая вполголоса.
237
Тогда я постарался дочитать захваченную газету. Она была полна всякого вздора о президенте и о том, как он собирается переизбираться на второй срок. Старик посетил город Пенсакола на побережье залива Флорида. Он намеревался сбалансировать государственный бюджет до того, как поседеют его внуки. Президент обрезал расходы с ретивостью человека, продирающегося через джунгли с мачете в руке. В Пенсаколе досталось береговой охране. В течение последних двенадцати месяцев пограничники по собственной инициативе всеми силами полумесяцем выходили в воды залива и досматривали все суда, которые им чем-то не нравились. Судя по всему, год назад по этому поводу трубили фанфары. Успех превзошел самые смелые ожидания. Пограничники находили все что угодно. В основном наркотики, но также оружие и нелегальных иммигрантов с Гаити и Кубы. Подобная акция снижала уровень преступности, во всех штатах, за тысячи миль от побережья, в долгосрочной перспективе. Небывалый успех. Но сейчас от этого приходилось отказываться. Акция требовала очень больших денег. Береговая охрана перерасходовала выделенные средства. А президент сказал, что не может увеличить ее бюджет. Более того, он вынужден будет его урезать. Экономическое положение страны тяжелое. Пограничникам ничем нельзя помочь. Так что через неделю дежурство в море придется прекратить. Президент старался показать себя государственным деятелем. Большие шишки из правоохранительных органов очень разозлились, потому что на их взгляд предупредить преступление лучше, чем его расследовать. Но обитатели Вашингтона радуются, так как пятьдесят центов, потраченных на полицейского, патрулирующего улицы столицы, гораздо заметнее двух долларов, выброшенных в океан за две тысячи миль от избирателей. Обе стороны приводили множество аргументов. А президент самодовольно улыбался в объективы фотоаппаратов и заявлял, что ничего не может поделать. Я отбросил газету, так как чтение только распаляло мою злость.
238
Чтобы успокоиться, я включил в голове музыку. Припев песни «Молния, попавшая в дымовую трубу». В исполнении группы «Хаулинг вульф» в конце первой строфы звучит изумительный сдавленный крик. Говорят, для того чтобы прочувствовать блюз, необходимо много ездить по железной дороге. Это неправда. Для того чтобы понять блюз, надо оказаться взаперти. В камере. Или в армии. За решеткой. Где-то там, откуда молния, попавшая в дымовую трубу, кажется далеким маяком недостижимой свободы. Я лежал, положив голову на свернутое пальто, и слушал звучащую в голове музыку. На третьем куплете я заснул.
239
Я проснулся оттого, что Бейкер начал долбить ногой по решетке. Раздался глухой звон, похожий на погребальный. Рядом с Бейкером стоял Финлей. Они смотрели на меня. Я остался лежать на полу. Мне было так очень удобно.
242
— У нас появился новый свидетель, — сказал Финлей. — Он видел вас в районе складов. Вчера вечером. Бесцельно слонявшегося. В полночь.
243
— Это полная чушь, Финлей, — сказал я. — Такого быть не может. Что это еще за новый чертов свидетель?
244
— Этот свидетель — Моррисон, — сказал Финлей. — Начальник полицейского участка. Он сразу сказал, что уже видел вас раньше. И вот теперь он вспомнил, где именно.
Глава 3
245
На меня снова надели наручники и отвели в кабинет, отделанный красным деревом. Финлей сел за большой стол перед флагами, под старинными часами. Бейкер устроился в конце стола. Я сел напротив Финлея. Он достал магнитофон. Вытащил спутанные провода. Поставил микрофон между нами. Постучал по нему ногтем. Перемотал пленку назад. Готово.
247
Обоих полицейских переполняло едва сдерживаемое возбуждение. Шаткое обвинение внезапно стало прочным. Их начинал охватывать азарт победы. Мне были знакомы эти признаки.
248
— Вчера вечером я был в Тампе, — сказал я. — В полночь сел на автобус. Это могут подтвердить свидетели. В восемь часов утра я сошел с автобуса в том месте, где шоссе подходит к автостраде. Если ваш Моррисон говорит, что видел меня в полночь, он ошибается. В это время я находился за четыреста миль отсюда. Больше я ничего не могу добавить. Можете проверить мои слова.
249
Финлей молча посмотрел на меня. Затем кивнул Бейкеру, и тот открыл желтую кожаную папку.
250
— Личность жертвы не установлена, — начал Бейкер. — Никаких документов. Бумажника нет. Никаких отличительных примет. Белый мужчина, около сорока лет, очень высокий, бритый наголо. Труп был обнаружен сегодня в восемь часов утра на территории складов у внешней ограды, неподалеку от главных ворот. Он был частично прикрыт листами картона. Мы смогли снять отпечатки пальцев. Результат отрицательный. В базе данных они не числятся.
252
Бейкер подождал ответа с моей стороны. Ничего не дождался. Я сидел и слушал тихое тиканье старинных часов. Стрелки ползли к половине третьего. Я молчал. Порывшись в папке, Бейкер достал другой лист бумаги. Взглянув на него, он продолжил.
253
— Жертва получила два выстрела в голову, — сказал он. — Вероятно, из автоматического пистолета небольшого калибра, с глушителем. Первый выстрел был сделан с близкого расстояния, в левый висок, второй — в упор под левое ухо. Судя по всему, пули с мягкими наконечниками, потому что выходные отверстия полностью лишили этого парня лица. Дождь смыл пороховой нагар, но форма ожога предполагает применение глушителя. По-видимому, первый же выстрел стал смертельным. Пули не застряли в черепе. Гильз на месте преступления обнаружено не было.
256
— Жертва умерла между половиной двенадцатого и часом ночи, — продолжал Бейкер. — Трупа не было, когда вечерний сторож в половине двенадцатого уходил с дежурства. Он утверждает это с полной определенностью. Труп был обнаружен, когда дневной сторож открывал ворота. Около восьми часов утра. Он увидел, как вы уходите с места преступления, и позвонил нам.