— Пройдемте! Пройдемте! — я практически затолкал даже не пытающегося упираться модного франта в кабинку для индивидуальных занятий. Такая каморка предназначалась для одного, максимум двух, посетителей, поэтому, когда туда набились еще мои помощники с госпожой легатом, в ней стало невозможно развернуться без того, чтобы наступить на чью-нибудь ногу. Видимо это и оказало отрезвляющее действие на господина магистра.
— По какому праву?! — возмутился он, осознавши, что оказался сразу в прямом и переносном смыслах прижатым правосудием к стенке.
— Вы были знакомы с братом Наиром, монахом обители святого Шания? — в свою очередь строго вопросил я. Глазки магистра забегали, он покраснел, затем побледнел и кинул затравленный взгляд на госпожу легата. Та по-прежнему смотрела на светило богословской науки влюбленным взглядом, чем привела того в еще большее замешательство. На его лице поочередно отразились сомнение, удивление, а последним какая-то раскованная уверенность, совершенно мне не понравившаяся.
— Да, знаком! — с вызовом ответил Кельпир на мой вопрос, при этом пытаясь отползти от меня вдоль стенки в самый угол.
— А что вы делали вчера с четырех до восьми утра? — поинтересовался я, шагая вслед за ним. По оценкам экспертов именно в это промежуток времени был убит монах.
— Как что?! Спал, — удивился магистр и кинул очередной затравленный взгляд на монашку.
— И кто может это подтвердить?
— Кто?! Если кто в мою комнату в гостинице заглядывал, тот и сможет, — буркнул богослов, прилагая все усилия, чтобы вжаться в стенку, но с его габаритами это было трудновато.
— Значит, никто, — удовлетворенно отметил я, но был внезапно прерван решившей вмешаться в ход допроса монашкой.
— Вы же сами видите, что ваши подозрения бессмысленны, господин Винтерфилд! Магистр! — обратилась она уже белому как мел племяннику монастырского эконома. — Высказанные вами идеи поразительны!
— Мои? — слабо откликнулся тот.
— Ваши! — подтвердила госпожа легат. — Как вы догадались, что Лионские Тезисы можно интерпретировать в таком нетрадиционном ключе? А связка с откровениями Ракисса, сподвижника святого Софония?!
— Ах, это, — выдал измученную улыбку богослов и посмотрел с затаенной надеждой в сторону двери. Его реакция на монашку была мне в чем-то понятна — почти всякий испугается такой фанатичности в глазах — но превращение допроса в теологическую дискуссию я не одобрял.
— Какие были у вас отношения с братом Наиром, господин Кельпир? — спросил я, оттесняя представительницу Ордена. Однако такой двойной напор оказал на магистра еще более пугающее действие. Став белее покрашенной в тот же цвет стены, он выставил перед собой словно щит тоненькую папочку, с которой явился в библиотеку.
— Он вам все рассказал, да?! — спросил неожиданно тонким для своих немалых размеров голосом богослов. Кто был этот «он» я не знал, но, не желая спугнуть возможное откровение, ответил многозначительно:
— Не все, но многое.
Магистр пошел красными пятнами.
— Он сам предложил мне свою помощь! Вы ничего не докажите! — воскликнул Кельпир, а я совсем запутался. Судя по напряженной тишине, все остальные тоже. — Он сам не хотел в соавторы! — выдавил из себя светило — а светило ли? — богословской науки, и кое-что стало проясняться.
— И поэтому вы его убили? — поинтересовался я, как бы невзначай упершись рукой в дверь, к которой подозреваемый шажок за шажочком приближался. Госпожа легат возмущенно ахнула, Карилл пробормотал что-то невнятное, и лишь Драйзен продолжал усердно скрипеть самопишущим пером.
— Как убили?! Что вы такое говорите! Абсурд! Я никого не убивал! — испуганно заверещал магистр и даже, позабыв о том, что хотел сбежать, подался вперед и только тогда, казалось, осознал, что произошло: — Брата Наора убили?!
Я кивнул, богослов перевел свой взгляд мне за спину, где находилась госпожа легат. Я так и не узнал, какую пантомиму разыграла перед ним монашка, но это привело к неожиданному повороту панической атаки. Или ее искусного представления?
— Убит, о, Единый! — потерянно повторил господин Кельпир, но тут же вскинулся: — А мой доклад?! Как же мой доклад?! Все пропало! Что же делать?! — магистр метался из стороны в сторону, но каждый раз, поворачивая в сторону двери, натыкался на мою руку.
— Написать самому? — не удержавшись, предложил я, но похоже был услышан всеми, кроме непосредственно адресата. Тот теребил свою папку, из которой по этой причине вываливались листы, он их ловил, клал внутрь папки, затем снова ту теребил, и снова по кругу. Было очевидно, что даже если это спектакль, я ничего более от магистра не добился бы.