— Что ты бежишь вперед, Левчик! — упрекнул его Прут. — Не так легко мудрецов забирала смерть. За них заступался бог, а бог в таком деле имел обычай посылать на землю Илью-пророка! — пояснил Прут внуку, беря выкройку рукавов. — Илья-пророк превратился в богатого вельможу…
— Как же он превратился?
— Во-первых, — это сказка, а во-вторых, Илья-пророк тоже делал по своему обычаю. Ты же перебиваешь дедушку по твоему обычаю!
— Не буду, дедечка!
— Илья-пророк превратился в богатого вельможу и сказал кесарю: «Великий кесарь! Авраам ходил с такой землицей на врага!» Кесарь по обычаю предков был неразумный и спросил, что это за такая землица. Илья-пророк взял, и об’яснил ему: «Бросит Авраам горстку землицы, и она превратится в мечи. Бросит другую горстку, и она превратится в стрелы!»
— А в ружья не превратится?
— Если даже превратится, то Авраам отдавал их воинам, а не детям! — проговорил Прут, в первый раз отрываясь от работы и лукаво смотря на внука. — Кесарь в то время вел войну с одним городом и хотел по обычаю кесарей ограбить и убить его жителей. С помощью землицы Нахума он завоевал город, убил и ограбил жителей. Тогда он велел привести Нахума в свой государственный банк и всыпал в его шкатулку перлы.
— И всё? — спросил разочарованный Левка.
— Подожди! — ответил Прут, беря иголку и начиная обметывать рукава. — Нахум-Иш-Гамзо отправился домой и имел ночевку на том самом проезжем дворе. Хозяин двора уже слышал про всю историю и спросил его, что он дал кесарю, что тот наградил его большой наградой. Нахум же знал, что ответить и ответил: «Что я унес отсюда, то и снес туда!» Хозяин был жадный и велел накопать семь шкатулок земли. Он привез землю кесарю и сказал: «Кесарь! Эту землицу украл у меня Нахум-Иш-Гамзо и дал тебе!» Кесарь же был жадней хозяина в семь раз и задумал с семью шкатулками победить семижды семь городов. На войне он попробовал бросить землю хозяина, но земля осталась землей!
— Так его и надо! — тихо произнес Левка.
— У кесаря отняли город другие кесари, убили и ограбили жителей. Кесарь пришел в гнев и по обычаю велел бить в барабан и повесить хозяина двора!
— И его так надо! — тихо повторил Левка и поднял голову. — А что было потом?
— Потом были другие кесари и хозяева.
— А после потом?
Распахнувшись, дверь стукнулась о простенок, заметалась на вывихнутых петлях, и винты, пережившие трех портных, полезли из своих гнезд. Тетя Рива вбежала в мастерскую, наполнила комнату словами и жестами, переливала свою тревогу в сердца родственников и задыхалась. Прут бросил работу, Левка забыл о мудреце Нахуме, и ему показалось, что пружины, вылезшие из дивана, стали извиваться, как змеи под флейту факира Кара-Рога.
— Рэб Меир! — крикнула тетя Рива, вынырнув из мокрой ротонды. — Рахиль ушла к нему!
— К кому, к нему?
— Она же грудное дите! — продолжала тетя Рива, устремившись к Пруту, но каток хладнокровно преградил ей дорогу. — Он сделает ей позор на всю жизнь!
— Кто он?
— Я же тебе говорю, — Самуил не вынесет! — причитала тетя Рива, собираясь лезть на каток. — Я тебе говорю, — я не вынесу!
— И это к лучшему! — серьезно проговорил Левка.
— Что к лучшему! — воскликнула тетя Рива. — Он тоже разговаривает!
Левка быстро заполз на спину деда, взглянул, соображая, как ему спастись, если тетя Рива, действительно, взберется на каток. Но Прут сложил выкройку, слез с катка, взял тетю Риву за руку и усадил ее на диван.
— Когда у человека много в сердце, у него мало в голове! — проговорил он. — Рива, куда ушла Рахилечка?
— Она пошла к этому мамзэру! — ответила тетя Рива, выжимая мокрый подол. — К адвокату она пошла!
— ? Где он адресуется?
— Где адресуется такой обер-обер-дрэйэр? — рассердилась тетя Рива. — Конечно, в «Пале-Рояле»!
Прут вынул свои пузатые часы, — было без десяти восемь, — он по привычке протер часы уголком пиджака и спрятал их в жилетный карман. Прикидывая в уме минуты, которые он должен был потратить на ходьбу. Прут сказал:
— Я иду в гостиницу и оттуда уже к заказчику!
Прут нагнулся, вытащил из-под катка сундучок, достал из него сложенный наизнанку сюртук — единственную его не залатанную одежду, — развернул сюртук и нежно, словно сюртук был стеклянный, положил его на каток. Прут помочил щетку и, хотя на сюртуке не было ни одной пылинки, стал чистить его.
Левка подполз к Пруту, взял из его рук щетку и, держа ее обеими руками, помог вычистить воротник. Прут надел сюртук, вынул из сундучка манишку из черного муслина и сверток, который передал внуку: