— Господин Перешивкин! — просит Прут, с трудом разогнув правую ногу. — Помогите мне! Я же шил на вашего папашу!
— Стой! — кричит Мирон Миронович. — Держи его!
Граф толкает в грудь старика, старик садится, но сейчас же, схватившись рукой за кран, поднимается.
— Я протестую! — начинает Сидякин.
— Что-с? — нагло спрашивает Мирон Миронович, хватает бутыль с зеленой краской и, отбив горлышко о край ванны, опрокидывает бутыль над стариком. — Плавай, чеснок!
Густая струя ударяет кричащего Прута в голову, залепляет глаза, рот, уши, заливается за шиворот, под сюртук, жилет и рубашку. Спазмы перехватывают старику горло, он смолкает, хватается за кран, но маслянистые руки скользят и срываются.
— Я протестую! — хихикает Сидякин и гладит бакенбарды. — Вы не уведомили мою невесту!
— Не-ве-сту! — орет Перешивкин.
Он вскакивает, поднимает отбитое горлышко бутыли и бросается на Сидякина; но уполномоченного уже нет в ванной комнате. Перешивкин подбегает к ванне, ударяет горлышком в руку Прута, старик отдергивает руку, его горло булькает, и он кувыркается лицом в вонючую жидкость. Остервенелый Перешивкин наклоняется над стариком, ударяет осколком его по шее, и — как в траве раздавленная земляника — в зеленой гуще пятна крови…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ.
ГДЕ НАПЕЧАТАНЫ ВЫДЕРЖКИ ИЗ «СОВЕТСКО ГО КРЫМА» ОТ ПЯТНИЦЫ 8 АВГУСТА 1928 ГОДА
АНТИСЕМИТ — КЛАССОВЫЙ ВРАГ
Царская власть культивировала национальную рознь и еврейские, татарские, армянские погромы, как отдушину для «гнева народа». Во время гражданской войны белая гвардия шла под лозунгом «бей жидов и коммунистов», сопровождая свои наступления жесточайшими погромами среди евреев-бедняков и щадя богатые еврейские дома.
Декретом за подписью Ленина от 27 июля 1918 г. антисемитизм был квалифицирован, как контрреволюционное движение, а погромщики были об’явлены вне закона.
Но если в первые годы революции враги советской власти открыто выступали против нее, то сейчас, чем сильней становится советская власть и чем победней развивается социалистическое строительство, тем осторожней, тем изворотливей становятся враги пролетариата. Теперь вряд ли кто решатся открыто выступать против власти советов. Остаются напрасные надежды на экономическое вредительство, на разрыв связи рабочего класса с крестьянином-середняком и бедняком и на разжигание национальной вражды в рядах трудящихся.
Для последней цели контрреволюция надевает маску антисемитизма. Эту маску мы видим не только на попе, сектанте, кулаке или бывшем человеке, но иногда разглядим ее и на лжекоммунисте, пробравшемся в партию.
От антисемитского плевания еврею в лицо, от сюсюкания еврейского анекдота до погрома один шаг И в этом смысле характерным для современных методов борьбы с советской властью и является дело контрреволюционеров-антисемитов, о которых сообщает евпаторийский корреспондент. Кто же эти люди-звери, издевавшиеся над несчастным семидесятилетним евреем-портным? Уполномоченный Госхлебторга, член партия (?), член правления Москоопхлеба, народный учитель, заведующий откомхозовской гостиницей «Пале-Рояль» и т. п.
Однако уже сейчас выяснилось, что народный учитель — бывший инспектор царского училища, заведующий — сын крупного домовладельца. Нет сомнений, что следствие выяснят настоящее лицо остальных преступников и откроет в них злейших врагов советской республики, с гнуснейшими целями затесавшихся в миллионные ряды трудящихся.
Можно заранее предсказать, что хулиганы-антисемиты, представ перед советским судом, попробуют об’яснить свои явно антисоветские поступки невинной шалостью, безобидным, якобы, желанием пошутить, развлечься и т. п. Но каждому трудящемуся должно быть ясно. что в данном случае, так же как и в шахтинском деле, мм имеем дело с явными политическими врагами, виновность которых перед пролетариатом не меньше виновности других матерых белогвардейцев.
Следует еще принять во внимание, что все это совершается в то время, когда советская власть и общественность всеми силами стараются приобщить к земледельческому труду местечковое еврейство, обреченное вследствие целого ряда экономических причин на голод и вымирание.
Вместе с тем всякое проявление антисемитизма усиливает шансы на успех сионизма, отбрасывает еврея-труженика от трудового лагеря советской страны в лагерь раввина и синагоги, в лагерь еврейской буржуазии.
Разумеется, если бы среди этих хулиганов-антисемитов были малограмотный крестьянин или рабочий, мы бы могли говорить о недостатках нашей культурно-просветительной работы. Но перед нами — явно сознательные антисемиты, т. е. контрреволюционеры, надевшие маску антисемитизма. И мы присоединяем свой голос к голосу симферопольских рабочих и требуем для зарвавшихся черносотенцев самой суровой меры наказания.