ТБЦ
Роза, сиделка и россыпь румянца.Тихой гвоздики в стакане цвет.Дальний полет фортепьянных романсов.Туберкулезный рассвет.
Россыпь румянца, сиделка, роза,крашенной в осень палаты куб.Белые бабочки туберкулезас вялых тычинок-губ.
Роза, сиделка, румянец… Втайне:„Вот приподняться б и „Чайку“ спеть!..“Вспышки, мигания, затуханьяжизни, которой смерть.
Россыпь румянца, роза, сиделка,в списках больничных которой нет!(Тот посетитель, взглянув, поседел, какзимний седой рассвет!)
Роза. Румянец. Сиделка. Ох, какв затхлых легких твоих легкобронхам, чахотке, палочкам Коха.Док-тора. Кох-ха. Коха. Кохх…
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
ПОГУДКА О ПОГОДКЕ
Теплотой меня пои,поле юга — родина.Губы нежные твои —красная смородина!
Погляжу в твои глаза —голубой крыжовник!В них лазурь и бирюза,ясно, хорошо в них!
Скоро, скоро, как ни жаль,летняя долина,вновь ударится в печальдождик-мандолина.
Листья леса сгложет медь,станут звезды тонкими,щеки станут розоветь —яблоки антоновки.
А когда за синью утрлес качнется в золоте,дуб покажет веткой: тутклад рассыпан — желуди.
Лягут белые поляснегом на все стороны,налетят на куполасарацины — вороны…
Станешь, милая, седеть,цвет волос изменится.Затоскует по водеводяная мельница.
И начнут метели вытьснежные — повсюду!Только я тебя любитьи седою буду!
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
СЕНТЯБРЬСКОЕ
Моросит на Маросейке,на Никольской колется…Осень, осень-хмаросейка,дождь ползет околицей.
Ходят конки до Таганкито смычком, то скрипкою…У Горшанова цыганкив бубны бьют и вскрикивают!..
Вот и вечер. Сколько слякотиваши туфли отпили!Заболейте, милый, слягте —до ближайшей оттепели!
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
ЛЮБОВЬ ЛИНГВИСТА
Я надел в сентябре ученический герб,и от ветра деревьев, от веток и вербя носил за собою клеенчатый горб —словарей и учебников разговор.
Для меня математика стала бузой,я бежал от ответов быстрее борзой…Но зато занимали мои вечера:„иже“, „аще“, „понеже“ et cetera…
Ничего не поделаешь с языком,когда слово цветет, как цветами газон.Я бросал этот тон и бросался потомна французский язык:Nous etions… vous etiez… ils ont…
Я уже принимал глаза за латуньи бежал за глазами по вечерам,когда стаей синиц налетела латынь:„Lauro cinge volens, Melpomene, comam!“
Ax, такими словами не говорят,мне поэмы такой никогда не создать!„Meine liebe Mari“, — повторяю подряди хочу по-немецки о ней написать.
Все слова на моей ошалелой губе —от нежнейшего „ах!“ до плевков „улюлю!“.Потому я сегодня раскрою тебесразу все:„amo“,„liebe dich“и „люблю“!
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
В ЧЕРНОМОРСКОЙ КОФЕЙНЕ
О, город родимый!Приморская улица,где я вырасталбосяком голоштанным,где ночьюодним фонарем караулятсядома и акации,сны и каштаны.
О, детство,бегущее в памяти промельком!В огне камелькаоткипевший кофейник…О, тихо качающиесяза домикомпрохладные пальмыкофейни!
Войдите!И там,где, столетье не белены,висят потолки,табаками продымленные,играют в очкохудощавые эллины,жестикулируютчерные римляне…