И все же в целом старая Россия была богаче и благополучней, а посему и нравы были помягче, чем в Корее совсем еще недавнего времени. Понятие о том, что бессловесную скотину мучить не годится, в морали русского народа всегда существовало, хоть далеко не всегда эта мораль реализовывалась на практике. Сказки, в которых пожалевший щуку или змею герой неожиданно обогащался или получал помощь. Пословицы: «Божья тварь Богу работает», «Погоняй коня не кнутом, а овсецом», «Блажен человек, иже скоты милует». Приметы: «Не пинай собаку — судороги вытянут», «Кота убить — семь лет ни в чем удачи не видать». В корейском фольклоре ничего подобного мне не попадалось — увы… Жизнь в старой Корее была жестока — и не только к животным. Палками били не только собак, но и, к примеру, отца великого корейского поэта Ким Со Воля, которого таким образом лечили от душевной болезни (дело происходило в 20-х годах XX века). По совету шаманок бил палкой его родной отец (дед поэта). Страшные крики избиваемого, от которых будущий поэт убегал в горы, шаманки объявляли криками злого духа, поселившегося в душе больного, и советовали бить еще сильнее. Любимая женщина Ким Со Воля — Осун, его
Беатриче, которой посвящены самые чистые, самые возвышенные и трогательные строки корейской поэзии: «Цветок шиповника», «Выкликание души», — жила, терпя постоянные побои алкоголика-мужа, за которого против воли ее выдали родители, и умерла совсем молодой. А вы говорите — собаки… Нищета, отсталость и жестокость нравов — три лошади из одной упряжки.
К сожалению, этот аргумент никогда не принимается на Западе всерьез. Ну и что, что бедность, говорят европейцы и американцы. У нас тоже были экономические проблемы, «великая депрессия» в 30-е годы, например, так мы ж собак не пинали…
Сытый голодного не разумеет. Что такое «великая депрессия» в Австралии, я понимаю сейчас, когда смотрю австралийские художественные фильмы-страшилки об этом времени («Кадди» и т. д.): для нашего народа, для народа Кореи, всегда живших по настоящему тяжело, знавших и настоящие войны, и настоящий голод, эти фильмы, где дефицит дамских чулок и масла изображается как трагедия, просто смешны. Что такое «великая депрессия» в Англии, хорошо видно по документальным книгам Джеймса Хэрриота: «Среди йоркширских холмов», «Собачьи истории» и т. д. — бедный деревенский ветеринар в 1930-е годы разъезжает на машине, звонит клиентам-фермерам по телефону. Фермеры (тоже якобы бедные и страдающие от ужасов депрессии) разводят породистых собак, в глухой провинции проводятся выставки экстерьера домашних животных, в стране находятся деньги на финансирование общества защиты животных от дурного обращения…
Устойчивым, благодушным покоем веет от этих книг и фильмов. Очевидно, что временный спад производства в сытых странах даже близко не может сравниться с той истинной нищетой, в которой веками жила Корея. Там визг собак не мог волновать — там людям надо было ежедневно унимать плач голодных детей. Ни европейцы, ни американцы понять этого, увы, не в состоянии.
Сегодня бедность отошла в прошлое. Кажется, что так и было в Корее всегда — блестящие машины, освещенные тысячью огней улицы, нарядные детишки с конфетками во рту. Но все это — приметы лишь последних 25—30 лет жизни страны. Собачки же в попонках и рюшечках, черепашки в подводных дворцах, рыбки в дорогих аквариумах с подсветкой — эти приметы еще моложе, минимум лет на 20. В 2000 году корейскому обществу кинологии исполнилось всего 13 лет.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что к домашним животным в Корее по-прежнему относятся по-другому, нежели на Западе, где это — многовековая традиция. Хотя для собачек в современной Корее шьют попонки и подушечки, раскрашивают их шерсть в разные цвета, навешивают цветастые заколочки на челки, к собаке по-прежнему не испытывают того пиетета, тех очеловечивающих эмоций, которые характерны для западных любителей животных. Пусть даже корейская хозяйка целует свою собачку и кладет ее с собой в постель, эта маленькая питомица для нее скорее живая игрушка и предмет престижа, чем душевный друг. Хозяйка гораздо больше озабочена красотой поводка, чем физическими нуждами своей собачки. Любой западный «зеленый», ознакомившись подробнее с содержанием собачки или кошки в корейском доме, упадет в обморок. Животное почти не гуляет, дома часто сидит целый день на привязи. Чтобы кошка не царапала паркет, ей обрезают когти. Чтобы собачка лаем не беспокоила соседей, ей порой делают операцию по удалению голосовых связок. Едят корейские собачки исключительно концентраты или рис и кимчхи с хозяйского стола. Неудивительно, что мрут корейские питомцы как мухи. Если в России любитель собак, прежде чем завести животное, прочитает горы книг по уходу за ним, полгода будет выбирать породу, а потом столько же ходить на выставки, выбирая производителя, то в Корее ко всему этому относятся с абсолютной легкостью. Покупают с рук у метро, не озаботясь ни прививками, ни состоянием здоровья животного — выживет так выживет, умрет так умрет. И, судя по всему, особенного огорчения последний вариант не вызывает — ну, сломалась игрушка, новую купим. Часто эти живые игрушки именно для такого временного пользования и продают: например, рыбки в наглухо запаянных фигурных аквариумах продаются не в живых магазинах, а в сувенирных.