До сих пор многие корейские матери относятся с подозрением и тревогой к любым проявлениям активности даже самых маленьких дочерей — излишне шумной возне с другими детьми, любознательности, хорошему аппетиту, громкому смеху. Одна знакомая кореянка (девушка болезненная, очень худенькая, с постоянными расстройствами пищеварения) рассказывала мне, что в детстве была шумным, крепким и подвижным ребенком и это очень тревожило ее мать, видевшую в живости дочери избыток пресловутого ян. Мать всячески старалась обуздать ее активность, то и дело приказывала «сидеть тихо и ничего не делать» и при любом удобном случае ограничивала ее в еде, не давала мяса, яиц и прочих «возбуждающих жизненную энергию» продуктов. В результате добилась своего — от детской резвости в этой 20-летней девушке не осталось и следа.
С европейской точки зрения это звучит возмутительно, но, вероятно, какая-то сермяжная правда в традиционном воспитании была. Быть яркой, сильной личностью рискованно даже в современной армии. А порядки, с которыми корейская невестка сталкивалась в доме свекрови, были куда жестче армейских. И гораздо разумнее в этих условиях ей было оставаться тихой, молчаливой и покорной — чтобы часом не взорваться и не взорвать новых маму с папой, а заодно и мужа, к чертовой бабушке.
Умение готовить, как и любое умение, в таких условиях было вовсе не нужно. Для свекрови было гораздо предпочтительнее иметь под своим началом не самостоятельного приспособленного человека, а послушного ребенка, который без указания старших не может ступить шагу и, соответственно, бунтовать не будет. Как известно, в армии «шибко умным», как и шибко самостоятельным, приходится несладко.
Родная мать поэтому воспитывала в девочке необходимую покорность, пассивность и приниженность. Сиди тихо и ничего руками не трогай — вот, собственно, и все традиционное воспитание. Не было в нем ни материнской избалованности, ни изнеженности. Скорее — глубокое внутреннее отчуждение.
Хотя упрощать ситуацию, конечно, нельзя. Строгим конфуцианским канонам не всегда удавалось истребить человеческие эмоции, особенно такие естественные, как любовь к своей дочери. Об этой нелогичности женского, материнского поведения говорит пословица: «Внука от дочери на спине несет, а родной внук рядом бежит». По-настоящему родным до сих пор считается только внук от сына, который будет заботиться о стариках, внук от дочери — чужой, принадлежащий дому сватов. И тем не менее «бесполезного» ребенка дочери нелогичная женщина может любить больше. Когда я изучала минё — корейские народные песни, то столкнулась с песней матери, наполненной пронзительной грустью. В ней поется о том, что женщине велят любить больше всех мужа и его родителей. Но они суровые, чужие и неласковые люди, и больше всего она любит своих детей — сына и «дочкуцветок». Мать с тоской поет о том, что недолго осталось ей быть с любимыми детьми — сына отдадут в ученье на чужую сторону, а дочка-цветок выйдет замуж и уйдет из родного дома навсегда.
Традиционное воспитание девочки в Корее отразилось многими своими гранями в сегодняшнем дне. Неумение наладить свой быт и поразительный инфантилизм девушек, который сохраняется вплоть до замужества — а замуж сегодня их выдают лет в 2729. Постоянная демонстрация своей слабости — известная манера кореянок волочить при ходьбе ноги и постоянно охать задуманы как раз с этой целью. Покорность, с которой они, бывает, мирятся с грубостью и даже насилием со стороны своих бойфрендов (парню ничего не стоит на людях стукнуть свою подругу-студентку по лбу или врезать ей кулаком промеж лопаток — это вызывает лишь ужимчивый хохоток с ее стороны). Все это западных иностранцев удивляет. Странной многим из нас кажется и та обстановка секретности, которой корейская хозяйка до сих пор окружает свои методы ведения домашнего хозяйства, в особенности кулинарные рецепты. В отличие от простодушных российских домохозяек, которые в гостях наперебой делятся друг с другом секретами своих «оливье» и «наполеонов», кореянка о своих домашних рецептах предпочитает помалкивать. Это — ее семейная святыня, ее Самый Большой Секрет.