В своей искренней, эмоциональной книге О Сук Хи пишет о том, как растит своих детей уверенными в своих силах, как учит дочек радоваться жизни, прививает им чувство собственного достоинства, приветствует проявления самостоятельности и независимости. Делать это бывает нелегко, ибо приходится не только идти наперекор общественным предрассудкам, но и многое менять в своих представлениях.
Младшая дочка не любит надевать обувь (в Корее ее даже для маленьких девочек делают на каблуках и обязательно надевают на носочек), постоянно стремится ходить босиком. В Корее это нарушение всех правил приличия. Взрослые, глядя на босоногую трехлетнюю (!) Хи Рён, осуждающе цокают языками. Первая реакция матери — испуг: уж не извращение ли у дочери какое-то?
Что делать? Схватить ребенка и насильно натянуть обувь? Отругать, чтобы никогда больше? Но, наблюдая, с каким восторгом девочка, освободившись от стягивающих ножки туфелек с носками, носится по морскому побережью, О Сук Хи понимает, что извращением это быть не может. Это стремление к свободе, к здоровью, это радость жизни{29 Читая эту главу, я от души повеселилась. Не были эти ревнители приличий в Австралии, а то бы все ее население в извращенцы записали. Там босиком ходят не только маленькие дети, но, бывает, даже преподаватели на лекции в университет идут без обуви — ногам и приятно, и полезно. }.
Новое сомнение. В Корее у взрослых принято похлопывать пощипывать девочек за ягодицы — в знак приязни, симпатии к маленькому, теплому, родному тельцу. Лаская дочку, то же самое делает и О Сук Хи. А дочь почему-то противится: «Мама, мне неприятно, не нравится». Что это, каприз, за который ребенка следует отругать, как это обычно делают в таких случаях? Но О Сук Хи вспоминает себя в детстве. Действительно, ласка эта детям неприятна. Но «девочка должна быть послушной», и в угоду взрослым она подавляет внутренний протест, утрачивая драгоценное ощущение власти над своим телом, над своей жизнью.
А потом, став взрослой, не может противостоять насильнику, не может закричать, позвать на помощь… Нет, к детскому протесту против нетактичных прикосновений надо прислушиваться.
Все женщины семьи собрались у телевизора. На экране — мелодрама. Вот уже десять минут, как плачет брошенная возлюбленным героиня. У зрительниц тоже глаза на мокром месте. Трагедия брошенной мужем или любимым женщины — настолько старый и распространенный сюжет корейского искусства и литературы, что никто уже не задумывается — а в чем, собственно, трагедия? «Почему она плачет?» — «Ну, ее же любимый бросил, она тоскует»… — «А зачем тосковать по человеку, который тебя бросил? Ты ему не нужна, а он зачем тогда тебе нужен?» Девочки смеются, глаза у них высыхают. «Если меня мужчина бросит, я его через полминуты забуду», — с детским максимализмом тут же заявляет старшая, отворачиваясь от слезливой героини на экране.
Из подобных, казалось бы, мелочей формируется ощущение внутренней силы и свободы, рождается новое мышление нового поколения корейских женщин. Пока матерей, подобных О Сук Хи, в Корее мало. Но сам факт их появления свидетельствует о том, что старой корейской системе воспитания девочек как безответных срастотерпиц приходит конец.
Конечно, перемены в положении женщины в Корее не столь стремительны, как, может быть, хотелось кому-то. Сохраняющийся институт свекровей, например, остается в силе и способен попортить немало крови молодым женам. Но индивидуализация общественного сознания и общее улучшение качества жизни и здесь делают свое дело. Женщина от 55 и старше сегодня в Корее полна сил и энергии и, что немаловажно, материальных возможностей. Общество может предложить сегодня ей удовольствия куда более разнообразные, чем национальный корейский спорт — «третирование невестки». И многие из свекровей новыми возможностями пользуются — ко всеобщему удовлетворению.