Приезд карателей в деревню — еще одна удачная, очень правдивая сцена. Никаких напряженных звуков барабанов а ля Голливуд. Приехали какие-то непонятные люди с Большой земли, и всё вокруг всё так же, и вокруг всё те же. Мальчишки, зевая от жары, ждут, когда их родителей отпустят. Не пройдет и часа — и их отцов не будет в живых.
Простая, простая жизнь… Но есть в ней правда и справедливость. Предатель Мун Док Пэ, бросивший когда-то семью, наказанный за то суровыми деревенскими стариками и отомстивший им всем так жестоко своим ложным наветом, — он давно уехал в город, создал там новый дом, зажил в славе и почете. Но только на этом острове хотел бы он быть похороненным, только по этому бедному кусочку земли скорбит его запятнанная душа. И только сюда — со всем его почетом и деньгами — нет и никогда, даже после смерти, не будет ему входа.
Нельзя сказать, что фильм безупречен. И затянутые сцены, и слабоватая игра некоторых актеров — все то, за что обычно ругают корейское кино иностранцы, в фильме присутствует (правда, при этом очень хорошая музыка). Но сквозь все технические несовершенства внутренняя правда и красота фильма видны даже для тех, кто к Корее никакого отношения не имеет, — для просто внимательных зрителей. Выходя из зала после сеанса, я с радостью услышала, как фильм заинтересованно обсуждают белые австралийцы.
Чувствовалось, что фильм тронул людей. Хотя, к сожалению, слишком многие корейские реалии, которыми наполнен «Остров», оказались иностранцам непонятны. Многие вещи, понятные корейцам с полунамека, мимо иностранного зрителя проходят (женщина со слезами забирается на крышу, держа в руках одежду умершей девочки, — кому из «посторонних» догадаться, что это трогательный, трагический обряд «чхохон» — выкликание умершей души?). «Хороший, хотя и слишком корейский фильм», — выразился мой спутник. Но, в конце концов — почему бы фильму не быть таковым? Точно так же — с совершенно незнакомых реалий — начиналось проникновение в западную культуру японской литературы, живописи, кино. И ничего — со временем узнали, привыкли и полюбили.
Следующий фильм — «Прекрасное время» (режиссер И Гван Мо).
К сожалению, это название исчезло в английском переводе — по английски фильм называется «Весна в родном городе» (по названию детской песенки из фильма). А ведь корейское название не случайно. Оно точно передает современное отношение многих корейцев к этому времени. Мне самой приходилось читать интеллигентские эссе о 50-х годах, которые описываются там как некая идиллия: дескать, никаких вонючих машин и шумных городов, никаких стрессов, сплошное слияние с природой. Дело не только в том, что частенько пишут это, так скажем, очень сытые люди. Тут срабатывает и естественное сито человеческой памяти (тенденция помнить хорошее и забывать о плохом), и желание поучить молодежь. А время было отнюдь не прекрасным. Нищая, разоренная войной страна, которой не до слияния с природой (безусловно, не испорченной цивилизацией) — уйти бы, убежать от этой природы любыми средствами. Ради этого пойдешь на все что угодно — и будешь смотреть сквозь пальцы на поведение дочери, с которой развлекается американский офицер, в результате чего семья благоденствует (отец главного героя получает место на американской базе), и на поведение самих «благодетелей». На окраине деревни стоит полуразвалившийся сарай — импровизированный дом разврата, в котором тихая деревня никогда прежде не нуждалась. В этом сарае продаются солдатам и офицерам с американской базы по соседству молодые деревенские женщины, которых обрекает на проституцию нищета: продается девушка, которой необходимо лекарство для отца, солдатка, которой надо кормить детей. Сводник — свой же, кореец из деревни. «Прекрасное время»? Оно было на деле временем нищеты, морального разложения и унижения народа. Как и в «Хочу на этот остров», оккупанты-американцы показаны не какими-то патологическими злодеями. Они просто большие, сытые и богатые хозяева, которым нет никакого дела до внутренней жизни и достоинства своих рабов. Ни злобы, ни интереса не испытывают они ни к женщинам, чьи тела покупают, ни к подглядывающим мальчишкам, ни к этой земле, на которую, согласно очередному приказу командования, вступили.