Я же никак не могла впасть в экстаз со всеми вместе. Утренние телерепортажи с места событий портили мне настроение на целый день. То и дело вспоминались потом маленькие простуженные, сопливые «герои» (возраст от 5 (!) до 13 лет), которые в ответ на бодренькие вопросы репортеров: «Ну, как? Держимся?» — молча шмыгали носами, а кто помладше — честно ревели перед камерами: «Хочу домой, к маме!» Реветь у них были все основания. Умники-организаторы устроили поход в самые холода, одев детей при этом как беглых французов в 12-м году — в какие-то куцые курточки, напяленные одна на другую, убогие шарфики.
Не подготовлена была нормальная обувь — телекамера фиксировала маленькие ножки, превратившиеся в сплошную мозоль.
На так называемый обед ребятишкам выдавался рис и какой-то одинокий овощь в красной перченой водице… В общем, душераздирающее зрелище, как сказал бы ослик Иа-Иа. Адреналин закипал в крови, и в экран хотелось запустить чем-нибудь тяжелым.
Корейские же репортеры всех этих вопиющих, по моим понятиям, безобразий как будто не замечали. Они пели в микрофоны о том, как полезно преодолевать трудности, как поучителен для детей будет этот поход, сколько красот они увидят за время своего путешествия, сколько денег соберут в пользу нуждающихся… И прочие лирические эстетизмы, приятные уху. То, что интервьюируемый ребенок дрожит от холода и весь в соплях, их совершенно не волновало. Уверяю вас, однако, что комментаторы вовсе не были бесчувственными чудовищами. Их отношение к детям в данном случае было типично корейским. Этаким спартанско-пофигистским.
То, что к сюсюканьям вокруг здоровья своих драгоценных чад корейцы не склонны, здесь понимаешь сразу. Прогулка мимо корейской школы в зимний холодный день — занятие не для слабонервных иностранцев. Дети без шапок и перчаток, подбегающие к дверям школы с бормотанием: «Чхуво-о-о!» («Холодно!»). Дети в кедах и летних туфельках, надетых на белые носки.
И, как естественное следствие, дети, надсадно кашляющие и перманентно сопливые. Дети больные, температурящие… и все же идущие в школу. Никому не приходит в голову подержать их дома.
Такие мелочи, как температура 38,5, — это не повод отлынивать от урока. Примерно так отчитала однажды мою русскую знакомую корейская учительница — за то, что та не пустила свою гриппующую дочку в школу. Действительно, в чем проблема-то?
«Все нормально, зима, простуды, без этого ребенок не растет», — как «утешил» меня однажды корейский педиатр, к которому я прибежала в панике — у моего ребенка была температура 39.
Этот пофигизм полностью разделяют и корейские родители.
Помню, как в нашем интернациональном детском садике появилась бойкая американская кореяночка Сейван, которую занятые родители подкинули на воспитание корейской бабушке. Бабушка была весьма продвинутой, преподавала английский в престижном университете, однако в отношении к внучке исповедовала традиционную пофигистскую доктрину. Как-то во время рождественского концерта в садике я обратила внимание на непривычно тихое поведение Сейван. «Да, она так перенервничала перед этим концертом», — посетовала бабушка. — Второй день держится температура 38. Все от нервов». Как и следовало ожидать, «занервничала» на следующий день половина нашей детсадовской группы. Объяснять что-то образованной бабушке было бессмысленно.
С подобным же равнодушием относятся корейцы и к такой святой для нас категории, как детский сон. Что такое режим дня, здесь просто не знают. Малого ребенка таскают с собой на вечерние концерты, в театры, пивные; в час-два ночи не редкость увидеть на улице кроху, который устало ковыляет за подвыпившими родителями. Знакомые корейцы, встречи с которыми по вечерам мне приходилось откладывать по той причине, что дочке надо спать, не понимали причин отказа: «Ну, пусть ляжет поздно, подумаешь!» Если кореец вошел в комнату, где спит ребенок, он и не подумает понизить голос: «Ну, и пусть проснется, потом заснет опять».
Что тут можно сказать? «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут». Если бы я была только мамой, я бы, наверное, давно сделала что-нибудь нехорошее всем этим сэйванским бабушкам. К счастью, я еще и востоковед. Поэтому старалась на проблему смотреть более широко. Прежде всего — понять. Почему они такие? Заглянем в древность.
В старой Корее не было педагогических трактатов. Но своя система воспитания детей существовала. Насколько можно сейчас судить по сказкам, старой литературе, эта система предусматривала прежде всего воспитание в человеке упорства, силы воли, трудолюбия, умения идти вперед, несмотря на трудности.