- Когда? Я чего-то не понял.
- Ну когда сказали всем девочкам, что я не виновата в смерти Корякиной.
- А кто вам сказал?
- Нашлись такие.
Я немного растерялся.
- Так. Значит у вас среди девочек есть свои... агенты, так их назвать, что ли.
- Называйте как хотите, но если хотите знать, такие люди всегда нужны. Какой коллектив без них?
- Но ведь это же дети, Лидия Петровна, мы же тоже воспитываем их. Какие же они тогда вырастут?
- Все это высокие слова, но в жизни должны быть плохие, должны быть хорошие люди. Вон в автобусе, половина пьяных, половина трезвых девочек. И все это в общем имеет название - наши дети. Они естественно не должны быть одинаковые, они должны быть разные. Поэтому я ничего не имею против агентов, как вы их называете и против паинек...
- Я не считаю хорошим тоном иметь своих доносчиков в любом коллективе и против таких методов, Лидия Петровна.
- А я нет.
Опять мы замолчали. Теперь автобус свернул с шоссе и ползет по корявым дорогам, нас стало мотать из стороны в сторону, шум внутри машины стих.
Гроб с Корякиной ушел в яму наполненную водой и... всплыл... Пьяные копатели стали его шестами заталкивать вниз и забрасывать вязкой глиной. Около моего плеча раздалось прерывистое всхлипывание. Я оглянулся. Плакала Саша.
Я не поехал на поминки к родителям Эльвиры. После того, как автобус подвез к городу, вышел на ближайшей улице и побрел домой.
- Федор Иванович, - это меня догоняет Саша, - я тоже не поехала к Корякиным, выскочила вслед за вами. Тяжело смотреть на горе родителей...
- Очень хорошо. Давайте зайдем в магазин, купим продуктов и по своему помянем девочку...
- Давайте.
У меня дома Саша сразу стала возиться у плиты, а я пошел приводить в божеский вид большую комнату. Когда накрыли на стол и присели, я первый поднял свою стопку.
- За упокой души, бедной девочки.
- Пусть ей земля будет пухом, - вторит Саша, - если действительно бог есть, пусть поможет ей отдохнуть и не наказывает за то, что сама ушла из этой жизни.
Так мы помянули Корякину. После второй рюмки я сказал.
- Завтра собираюсь пойти в исполком, поговорю там о наших девочках.
- Сходите, Федор Иванович, может где-нибудь и прорвется.
- Саша, но нельзя же так сидеть и только плакаться, что нам плохо, надо что то делать.
- Вы все говорите правильно, Федор Иванович. Только завтра воскресенье и навряд ли в исполкоме кто то есть. Лучше сходите в понедельник.
- Я уже все перепутал.
- О чем в автобусе вы так яростно спорили с Лидкой?
- Ты заметила, а мне казалось, что тебе не до нас.
- Мне очень хотелось, чтобы ты в тот момент сидел рядом со мной.
- Мы с Лидией Петровной говорили о них... о детях.
- Петровна неплохая женщина и как всем целеустремленным людям, ей в жизни не везет.
Я наливаю ей еще водки.
- Это почему же?
- Два раза выходила замуж и два раза ее мужей убивали.
- Как это?
- Так. Первого подстрелили, второго утопили...
- За что же их так?
- Слух ходил, что занимались они чем-то уж очень неприятным. Один вроде был бандит, второй мошенник.
Я вижу, что ей неприятно вести разговор о старшем мастере и пытаюсь сменить тему.
- Тебе можно еще выпить?
- Можно, Федор Иванович. Мне теперь все можно.
- Что все-таки произошло?
- Мы с мамой разругались вдрызг и похоже я ушла из дома.
- Похоже или точно?
- Все зависит от вас, Федор Иванович, примите ли вы меня к себе в дом или нет.
- Приму.
Она схватила свою рюмку, тут же выпила, отчаянно тряхнула головой, встала и подошла ко мне.
- Федя, поцелуй меня.
Весь день мы приводим квартиру в порядок. Наконец-то мастерская превратилась в светлую и ухоженную комнату. Саша осторожно держит в руках мою последнюю неоконченную работу. Большая бабочка без головки, сделанная из огненно-красной, с бесчисленными прожилками яшмы, прижалась к малахитовой подставке.
- Когда ты ее сделал? В тот раз я ее не видела...
- Сегодня ночью. Как пришел от тебя, так сразу и занялся.
- Какая тонкая работа.
- Я ее еще не доделал. Головку с усиками надо изготовить и подклеить.
- С усиками? Разве из камня можно сделать такие тонкие усики?
- Можно, но для этого, эту бабочку надо спрятать под стеклянный колпак, чтобы под дуновением ветерка, усики не сломались или приклеить кончики усов к малахиту.
- Что же сделаешь ты?
- Подклею к малахиту.
- Какие удивительные дает природа краски. Я всегда завидовала людям, которые чтобы успокоить нервную систему, занимались каким-то трудом и создавали невероятные вещи... Ты не сердишься на мою маму? - вдруг неожиданно спросила она.
- Нет.
- А я не могу сдержаться. Она по-прежнему утверждает, что ты уголовник.
- Ты из-за этого ушла из дома?
- Из-за этого.
Саша осторожно кладет бабочку на стол.
- Тогда мне надо благодарить твою маму. Выходит, это она ускорила события и мы оказались вместе.
Саша поворачивается ко мне и кладет руки на шею.
Понедельник - день тяжелый. Только запустил первую смену и я собрался поехать в исполком, как ко мне в кабинет влетела перепуганная профсоюзная матрона.
- Федор Иванович, у нас беда. Вера Артемова погибла...
- Не может быть.
- Вчера вечером нашли ее мертвой за клубом. Говорят ее несколько раз ударили ножом.
Допрыгалась Вера, - мелькнуло в голове.
- Я сейчас еду в город, зайду в прокуратуру, узнаю в чем дело.
- А мне, что делать мне?
- Готовьте похороны.
- Но ведь она фактически уволена... Вы же в пятницу подписали приказ.
- Она прежде всего наша..., училась в нашей школе и ушла от нас не по собственному желанию, а из-за травмы рук. Разве пенсионеров из нашего предприятия, вы не хороните за счет завода?
- Хороним.
- Хороните ее так же как и всех. Организовывайте похороны.
- Хорошо, Федор Иванович.
Маргарита Макаровна убегает. Я откидываюсь на стул и тут же селектор ожил.
- Федор Иванович, возьмите трубку, вас просит мама Александры Корзинкиной.
Час от часу нелегче. Этой-то что от меня надо. Я поднимаю трубку.
- Федор Иванович, здравствуйте. Это Роза Григорьевна, мать Саши.
- Здравствуйте, Роза Григорьевна.
- Федор Иванович, я вас умоляю, отпустите мою дочь.
- Мы любим друг друга, Саша пришла ко мне и я ее с радостью принял.
- Сашенька не может жить с вами. Вы... вы же не в ладах с законом. Зачем же портить будущее моей девочки.
- Роза Григорьевна, я устал вам повторять, что вы ошибаетесь. Я прошу вас, дайте нам жить спокойно и счастливо...
- Вот, что, Федор Иванович, я ставлю вам ультиматум. Если вы не отпустите мою дочь, я заявлю на вас куда следует. Пусть все узнают правду, узнают кто вы такой есть на самом деле.
- Делайте что угодно. Подумайте лучше о счастье вашей дочери.
- Вот именно... Если Саша не придет сегодня вечером домой, я исполню свою угрозу.
Связь прервалась. Я поднялся со стула и поплелся в цех.
Саша, как всегда, металась по участку, теребя девочек и стараясь, чтобы они не отвлекались... Заметив меня, подскочила и нежно коснулась перчаткой по плечу, потом сорвала марлевую повязку с лица.
- Чего такой ... взъерошенный?
- У нас ЧП. Вера Артемова погибла.
Она вскрикнула и зажала перчаткой рот.