Каждый из нас пребывает в невероятном страхе, не знает собственных прав, не умеет за себя постоять. Что бы ни случилось, на все один ответ: «Да ладно, ничего». «Да ладно, ничего» — сколько жизней погубили эти три слова! Они загубили душу народа. Родись я иностранцем или, к примеру, всесильным правителем, я, с точки зрения китайца, восстал бы против законов природы, если бы не воспользовался своим положением и не стал бы мучить и притеснять других! Парализующий страх — великолепное средство для производства деспотичных и хищных правителей, поэтому в Китае они никогда не переводятся. Любой может заглянуть в текст «Зерцала всеобщего, в управлении помогающего»[9] — в китайской традиционной культуре снова и снова подчеркивается принцип: «Мудрый себя оберегает», то есть мудрость состоит в том, чтобы спасать себя, а не других. Деспотам и тиранам только того и надо, чтобы люди пренебрегали общим ради личного. Вот китайцы и опускаются все ниже.
Самой славной эпохой в развитии китайской культуры был период Сражающихся царств[10], но впоследствии у нас распространилось конфуцианство. К тому времени, когда к власти пришла династия Восточная Хань [11], дело дошло до того, что вышел правительственный указ: в речах, сочинениях и других текстах не должно содержаться ничего, что выходит за рамки сказанного прежними учителями, — это было названо «школой», «традицией». Ты был не вправе создать новое учение, а если создавал, нарушал закон! Все это не могло не отразиться самым печальным образом на китайской интеллигенции, на ее воображении и способности к абстрактному мышлению: ведь надетый на голову полиэтиленовый мешок не пропускает воздуха…
Расскажу вам также историю о покупке арбуза. Хозяин лавочки велел своему подручному выйти из магазина, повернуть на запад[12], найти лоток с арбузами, который находится у первого моста, выбрать арбуз, взвесить и купить. Подручный так и сделал: пошел от магазина на запад, но моста там не оказалось, лотка с арбузами тоже, и он вернулся с пустыми руками. Хозяин обругал его. Тот ответил, что, как он заметил, лоток с арбузами находится в восточном направлении. Хозяин спросил, отчего же он не пошел на восток, и получил ответ: «Вы не велели». Хозяин обозвал подручного болваном, но про себя подумал: вот это человек искренний, исполнительный и безынициативный — а только на таких и можно положиться. Если бы, выйдя на улицу и обнаружив, что на западе арбузов нет, подручный пошел на восток и купил там арбуз, дешевый и сладкий, то по возвращении хозяин похвалил бы его: «Прекрасно! Отлично! С такими, как ты, и следует иметь дело. Ты-то мне и нужен». А сам бы подумал: с этим малым связываться опасно: любит задумываться, о чем не просили. Господа, наибольшую опасность для хозяев представляют рабы, наделенные способностью мыслить. Хозяева если и не лишают таких рабов жизни, то всеми силами стараются избавиться от них. Могут ли самостоятельно мыслить люди, вскормленные подобной культурой? Мы не приучены к самостоятельности, мы даже боимся ее, поэтому ничего не умеем ценить по достоинству: всегда сглаживаем острые углы, со всем стараемся мириться. Нам все равно, где истина, где ложь — у нас нет критериев, чтобы отличить одну от другой, И если мы таковы и сегодня, причины следует искать в нашем прошлом, в традиционности нашей культуры.
В китайской культуре за четыре тысячелетия, прошедшие со смерти Конфуция, не появилось ни одного мыслителя! Люди интеллектуального труда все это время писали примечания к его сочинениям или к сочинениям его учеников, но собственного мировоззрения не создали: это не только не поощрялось, но сурово возбранялось…
9
Знаменитое историческое сочинение «Цзычжи тунцзянь» (1084), охватывающее историю Китая с 403 г. до н. э. до 959 г. н. э. Бо Ян является автором его пересказа на современном китайском языке.
12
Китайцы, указывая дорогу, обычно пользуются наименованием сторон света (на запад, на восток), а не привычными нам «направо», «налево».