Она осторожно шагнула вперед и позволила своему прикосновению пройти по его груди и горлу. Он тяжело вздохнул, его глаза закрылись, а челюсть сжалась.
-Не слишком ли много? - тихо спросила она.
- Да, - поспешно ответил он и быстро покачал головой. -Нет, нет, не слишком много. Это все … и всего очень много.
Он не открыл глаз, когда ее пальцы коснулись изгиба его нижней губы, но его рука поднялась, чтобы нежно обхватить ее запястье. Он повернул лицо и поцеловал ее ладонь.
Это чувство снова взмыло в ней, заполняя каждую пустую щель и пыльный угол, пока она точно не поняла, что он чувствовал, когда она прикасалась к нему. Он был прав.
Это было все.
Он поцеловал ее в пульсирующую точку, и тепло разлилось по ее телу, согревая изнутри, пока она не начала задыхаться.
-Почему это так ощущается?- спросила она, задыхаясь. Когда он не ответил, она открыла глаза, золотистый свет померк, он появился в поле зрения. - И так будет всегда?
- Церемония связала нашу магию, но наши души все еще не соединились. Долохов прижал свою ладонь к ее ладони.Или, скорее, снова присоединился. -Из того, что я узнал, мы продолжаем находить друг друга. Во всех этих невероятных обстоятельствах - мы находим друг друга.
Гермиона сглотнула.
- Как можно соединить свою душу с другой?
Его черные глаза расширились, и взгляд скользнул к ее приоткрытым губам. Сделав большой глоток, он снова сосредоточился. - Мы завершим наш брак. Но, как я уже сказал, я не собираюсь нападать на свою жену. Так что мы можем подождать, пока ты не будешь готова — если вообще будешь.
Мысль о том, чтобы ждать, внезапно показалась Гермионе отвратительной. Несколько часов назад от этого акта у нее скрутило живот, но теперь все пошло совсем по-другому. Ее разум еще не догнал тело, а тело очень хотело его.
-Я ничего о тебе не знаю, - сказала Гермиона, пытаясь найти наиболее логичное объяснение.
Долохов пожал плечами.
- Мне двадцать восемь, я родился в Лондоне. Я сирота, у меня нет семьи. Мой отец умер в Азкабане, мать умерла несколько лет назад.
— И это … - Гермиона дернула подбородком в сторону грязнокровного шрама, портившего его темную отметину. - Тебе стыдно, что твоя вторая половинка-магглорожденная?”
Пространство между бровями ее нового мужа сморщилось, и он повернул свою руку так, чтобы два опознавательных знака оказались на виду.
-Конечно, нет.
-Ты пытался убить меня - невозмутимо повторила она уже в который раз. -Ты пытался убить меня из-за состояния крови и …
- Я этого не делал, и не поэтому.- Его глаза были полны сожаления. -Это, наверное, кажется простым ответом… но мой отец умер в Азкабане, и все, что он оставил мне-это дерьмовое имя. Имя, которое кое-что значило для очень немногих людей. У меня ничего не было. Я опустил голову, держа палочку наготове, и сделал то, что мне сказали. Когда я понял, что это не правильно, я остановился и пришел за тобой.
Гермиона нутром чуяла правду и знала, что это именно то, что он говорит. И все же она не могла заставить себя заговорить.
Вздернув подбородок, Гермиона отошла от него и тихо пошла по коридору, остановившись в самом начале коридора. Она снова повернулась к нему.
-Ты идешь?
***
Его спальня была тускло освещена и скудно обставлена. В углу стоял небольшой матрас, покрытый толстым стеганым одеялом в зеленых и серых тонах.
Шлейф ее платья волочился по голому деревянному полу, когда она остановилась посреди комнаты. Громкий скрип возвестил о его прибытии.
- В этом нет необходимости, Гермиона.
Гермиона . Она не знала почему, но звук его бархатного голоса, произносящего ее имя, был похож на молитву, и он отчаянно звал ее.
-Это платье - сказала она, разглаживая руками перед. - Они сказали, что это фамильная реликвия.
Поскрипывание усилилось, когда он вошел в комнату. Затем она почувствовала нежный кончик пальца на верхней части своего позвоночника, следовавший за каждым гребнем ее позвонков, пока он не достиг того места, где начиналась колышущаяся ткань. От этого прикосновения по ее коже пробежала дрожь.
- Оно принадлежал моей матери.
Она так и думала, но благоговение в его голосе тронуло ее сердце. Гермиона сунула руку за спину и стала возиться с молнией, потянув ее вниз всего на дюйм.
Долохов протянул руки, чтобы накрыть ее ладони, останавливая ее.
-Нам и не нужно этого делать. Я не думаю … мы можем подождать.
Набрав полную грудь воздуха, она опустила руки и повернулась, чтобы взглянуть на него через плечо.
-Я хочу знать.
Его взгляд напрягся.
- Знать что?
- Каково это,быть вместе.
Все его тело, казалось, обмякло, и он посмотрел туда, где его руки покоились возле ее поясницы на молнии. Он медленно потянул ее вниз, подставляя изгиб ее позвоночника холодному воздуху.
Вот и все. Он больше не делал никаких движений, чтобы раздеть ее или прикоснуться к ней. Успокоив дыхание, она стряхнула с плеч мягкое кружево и позволила ему растечься по полу. Каждый инстинкт в ней кричал, чтобы она прикрыла свою голую грудь, но она боролась с этим.
Однако она не обернулась, сосредоточившись только на ровном ритме своего дыхания. Его прикосновение задело уродливый шрам на ее боку, и тепло его тела затопило ее спину. Его грудь ударилась о ее лопатки, а рука обвилась вокруг ее ребра.
-Прости, - прошептал он. -За это. За все.
При этих словах она собрала все свое мужество и повернулась, внимательно наблюдая, как его взгляд блуждает по ее обнаженным грудям, а затем возвращается к лицу. Его пальцы легко скользнули от ее шрама к нежному изгибу груди, затем к щеке.
-Ты уверена?
Не отвечая, Гермиона потянулась к подолу его жилета и стянула его через голову, восхищаясь глубокими впадинами и вершинами его загорелой кожи и редкими короткими темными волосами на груди над грудной клеткой.
Она сделала шаг вперед, вершины ее сосков коснулись его груди, а его руки метнулись к ее бедрам, теряя ненадежный контроль, когда он притянул ее к себе.
- Черт, - прошипел он.
Гермиона не торопилась трогать его, запоминая. Он был болезненно красив, поняла она. Она не замечала всего этого раньше, но это не было настолько очевидно.
- Поцелуй меня, - тихо сказала она. Он долго не двигался с места. Она уже собиралась повторить свои слова, когда он обернулся вокруг нее, одна рука скользнула вверх по ее спине, а другая обвилась вокруг талии.
Затем он поцеловал ее.
Но это было совсем не похоже на поцелуй на церемонии.
Это было все.
Это был утопленник, который выныривал на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и погружался еще глубже. Его губы умело скользнули по ее губам так, что она почувствовала себя неопытной.